– В смысле это реальное место? У него есть адрес?
– Или это скорее что-то более… зыбкое?
– Какие ассоциации он у тебя вызывает?
Теперь горит не только мое лицо, но и шея. Все ясно, это издевка. Они все издеваются надо мной.
– Не только для нее, для всех нас, – великодушно добавляет Герцогиня.
– Для каждой из нас, – добавляет Виньетка.
Фоско кивает с серьезным видом.
– Интересно, – говорит она, хотя подобного вида сочинения пишут разве что в школе. – Почему бы нам не поразмышлять над этим вопросом несколько минут?
Я все это время пью вино. Жар усиливается. Не только шея, не только уши, теперь огнем охвачено все мое тело. Мысленно я снимаю с себя один свитер за другим, лишь бы стало полегче. Наблюдаю за тем, как они строчат в своих блокнотах.
Я не удивлена, что, как только время истекает, они тут же заявляют:
Фоско считает, что это великолепная идея.
Я слушаю драматично раздутые описания того, как они вглядываются в языки пламени в костре на побережье Коста-Рики или нарочно теряются в лабиринте живой изгороди, где так много укромных уголков и неожиданных поворотов. Размышляют о жизни и смерти в Лос-Анджелесе и Нью-Йорке. Их тексты прямо-таки дышат деньгами, интересными событиями и близкими людьми.
– Саманта, твоя очередь.
– Да, Саманта, мне очень интересно, что такое дом для тебя.
Я опускаю взгляд в свой блокнот. Страницы исписаны одной и той же строчкой:
Повторенной тысячу раз.
– Саманта? – подгоняет меня Фоско.
– Я не хотела бы об этом рассказывать.
– Прости, что? Что ты сказала?
– Я СКАЗАЛА, ЧТО НЕ ХОТЕЛА БЫ ОБ ЭТОМ РАССКАЗЫВАТЬ!
Мой крик эхом отбивается от стен Пещеры. Повторяется и повторяется.
Они смотрят на меня в притворном ужасе. А затем обращают свои взгляды к Фоско, беспомощно улыбаясь, – вы видите, что она вытворяет? А та смотрит на меня так, словно хочет сказать: да, вижу, прекрасно вижу.
После семинара нас ждет традиционная вечеринкас печеньем в лаунж-зоне по случаю окончания семестра. Их идея. Потому что – ну разве это не весело? Это ведь ТАК весело. Присутствуют, конечно же, все. Весь факультет. Вся администрация. На запах бесплатной еды пришли даже ребята с факультета поэзии.
Я жмусь в угол, наблюдая за тем, как все толпятся вокруг длинного стола в центре зала, смеются и набивают рты тематической сезонной выпечкой, изготовленной руками заек. На тарелках громоздятся горы бесформенных снеговичков из маршмэллоу, сурово созерцающих меня своими леденцовыми глазками, «лимонные сюрпризы», которыми, впрочем, трудно кого-нибудь удивить, а в центре угрожающе шипит и гнусно плюется в окружающих чаша, полная радужного пунша с щербетом. Зайки хлопочут вокруг нее, напоминая ведьм у котла. А ведь они на самом деле ведьмы и есть, и теперь я это прекрасно вижу. Внезапно понимаю, что скоро наступит момент, когда они начнут горячо обниматься друг с дружкой и слезно прощаться. А я не хочу при этом присутствовать, так что лучше мне…
– Уже уходишь, Саманта? – спрашивает меня Бенджамин из администрации, когда я пытаюсь пробраться к двери и прохожу мимо него.
Когда-то мы с ним вроде как дружили. Или по крайней мере он был не против, когда я заглядывала в его кабинет после общественных мероприятий – посидеть, поболтать, подъесть жалкие остатки нарезок с факультетского фуршета. Но после инцидента на барбекю он заметно ко мне охладел. Барбекю устроил сам Бенджамин, по доброте душевной, для всех нас, студентов факультета повествовательных искусств, в конце первого года. Я тоже должна была пойти, но передумала буквально в последний момент. Потому что угодила под бомбардировку заячьей переписки в общем чате. Началось все с Кексика. Она слышала, как Бенджамин говорил, что у него есть джакузи. Так, может, ей стоит захватить купальничек?