Закат и падение Римской империи

Римское тщеславие украсило названием Аравии ту из пятнадцати сирийских провинций, в состав которой входили земли к востоку от Иордана, и потому для первого нашествия сарацинов могло служить оправданием нечто вроде национального права. Эта страна обогащалась от разнообразных выгод, доставляемых торговлей; благодаря заботливости императоров она была защищена рядом укреплений, а многолюдные города Гераса, Филадельфия и Босра были ограждены своими крепкими стенами, по меньшей мере, от нападений врасплох. Последний из этих городов был восемнадцатой станцией на пути из Медины; эта дорога была хорошо знакома караванам Хиджаза и Ирака, ежегодно посещавшим этот обильный рынок и местных, и степных продуктов; опасения, которые постоянно внушала зависть арабов, научили жителей владеть оружием, и двенадцать тысяч всадников могли выступить навстречу неприятеля из ворот Босры, название которой означает на сирийском языке сильно укрепленную оборонительную башню. Отряд из четырех тысяч мусульман, ободрившись от первых успешных нападений на беззащитные города и от первых удачных стычек с небольшими неприятельскими отрядами близ границы, осмелился напасть на укрепленную Босру, предварительно потребовав сдачи города. Он не устоял против более многочисленных сирийцев и спасся от гибели благодаря прибытию Халида с тысячью пятьюстами всадниками; Халид не одобрил этого предприятия, возобновил бой и спас своего друга, почтенного Сержабиля, тщетно взывавшего к единству Божью и к обещаниям пророка. После непродолжительного отдыха мусульмане совершили свои омовения песком вместо воды, и, перед тем как им приказали садиться на коней, Халид произнес утреннюю молитву. Уверенные в своей силе жители Босры растворили городские ворота, вывели свои войска на равнину и поклялись умереть для защиты своей религии. Но религия мира не могла устоять против раздававшихся в рядах сарацинов фанатических криков: "На бой, на бой! В рай, в рай", а происходившее в городе смятение, звон колоколов и возгласы священников и монахов усиливали страх и замешательство христиан. Поле сражения осталось за арабами, потерявшими только двести тридцать человек, а в ожидании человеческой или божеской помощи городской вал Босры был уставлен святыми крестами и освященными знаменами. Губернатор Роман с самого начала советовал покориться; так как народ питал к нему презрение и отставил его от должности, то он желал отомстить за эту обиду и нашел удобный для того случай. На ночном свидании с неприятельскими лазутчиками он сообщил им, что от его дома идет подземная галерея под самые городские стены; сын халифа вместе с сотней волонтеров положились на слово этого нового союзника, и их удача и неустрашимость открыли их товарищам легкий доступ внутрь города. После того как Халид продиктовал условия покорности и уплаты дани, вероотступник, или новообращенный, признался перед народным собранием в измене, которая была так похвальна в глазах мусульман. "Я отказываюсь от всякого общения с вами, - сказал Роман, - и в этом мире, и в будущем. Я отрекаюсь от того, кто был распят, и от всех тех, кто поклоняется ему. Я избираю моим Господом Бога, моей религией Ислам, моим храмом Мекку, моими братьями мусульман и моим пророком Мухаммеда, который был послан для того, чтоб направить нас на истинный путь и ввести истинную религию наперекор тем, кто дает Богу сотоварищей".