Закат и рассвет (СИ)

— Цунаде…- он готов сейчас схватить её за волосы и хорошенько огреть об стенку от ощущения собственной безысходности в этот момент. Он скалит зубы, он не хочет поддаваться на эти долбанные провокации.

Они оба, будто душевнобольные… Невыносимо противно видеть, как давно знакомый тебе человек уничтожает себя изнутри.

Он просто хочет остановить это, но ничего сделать не может…

— Я столько раз вытаскивала тебя из лап смерти и никогда ничего не требовала взамен. И это единственное, что я прошу тебя для меня сделать. Разве тяжело дать мне лишь одно обещание? — она бьёт по болезненным точкам, потому что знает куда бить.

Его перетряхивает от гнева, он еле сдерживается, чтобы не дать ей по морде, так, чтобы в глазах засияло.

Чего она добивается? Это, блять, какая-то шутка для неё? Что ещё нужно, чтобы окончательно достигнуть дна?

— Тяжело. Потому что это единственное чего я не хочу для тебя и себя, — единственная откровенность, которую он позволяет себе прямо сейчас, но Цунаде не хочет слышать, не хочет понять того, что скрыто под будничном маской человека, который не умеет выражать свои эмоции. Она его доламывает.

— Поклянись, поклянись… — она просит, практически умоляет. Это тихая истерика без слёз, она трясёт его за плечи, пока он не скручивает ей руки в попытке подавить накатывающую бурю.

— Я клянусь, что убью тебя, если ты окончательно потеряешь себя, но знай, что после этого ты станешь для меня пустым местом, — выдыхает он, сжимая губы в тонкую полоску.

Это эгоистично, но кажется единственным для неё спасением.

«Я, кажется, уже тебя ненавижу, Сенджу»

Они оказались в стране Облаков ближе к вечеру. Лунный дворец был точно таким же, как запечатлела его в своих воспоминаниях Цунаде. Ей всегда здесь нравилось… Гулять в, казалось бы, безграничном саду во время цветения сакуры, любоваться водной гладью, наслаждаться отражением звёзд в местных озёрах, что были здесь в изобилии. Ощущалось так, будто после её последнего визита прошла целая вечность, но на самом деле, всего четыре года… Долгих года, граничащих с бесконечностью, застывших между жизнью и смертью. После войны вся жизнь была с кислым привкусом, с постоянным ожиданием грозы и крови… На поле боя было столько крови, что невозможно было дышать… Красный цвет стало уже невозможно воспринимать нормально.

Просто коснуться пальцами холодной поверхности стен Лунного дворца и горько вздохнуть от осознания, что они изменились, а от прежней Цунаде осталось лишь блеклое отражение. Она, похоже, была проклята Богами за грехи своего отца и деда, обречённая постоянно оборачиваться в глубины прошлого…

Невозможность отпустить прошлое. Ей страшно забывать о войне, потому что если позволить себе забыть, она станет предательницей для тех, кто оставил свою жизнь там, чтобы сейчас она могла позволить себе жить, быть здесь… Почувствовать вкус первой любви… Проверить дружбу на прочность. Ей с каждым днем всё труднее смотреть на себя в зеркало, потому что, от взгляда побитой собаки уже никуда не деться. Больно…Джирайя в прошлый раз тоже был здесь….Правда, тогда они не были парой. Они вообще друг с другом не разговаривали, потому что снова поссорились из-за какой-то ерунды.

Они вечно что-то делили. Вечно выедали друг другу мозги… Кто же тогда мог знать, что причиной их вечных несостыковок было то, что им просто никогда не было достаточно просто дружбы. Какой же слепой она была… Они оба….

Делегация страны Облаков встретили её с Орочимару практически у порога дворца. Старейшины, несколько министров и стража, а самое главное, здесь была Юки Сама. Белокурая, миниатюрная, в традиционном кимоно нежно розового цвета. Зеленоглазая, с хитрым и таким чарующим взглядом, будто она лесная нимфа. С цветочными украшениями в волосах. Кто бы мог подумать, что за кукольной внешностью скрывается острый и холодный ум…

— Цунаде Сама… Орочимару сама…

— Наследственная принцесса.

Несколько формальных поклонов, что соответствуют этикету. Цунаде улыбнулась. И это был не оскал, не очередной приступ невроза или попытка вновь обмануть окружающих. Это было тепло, точно так же, как два года назад. Без тысячи шрамов на сердце. Просто сама мысль о том, что она далеко от Конохи, будто являлась освобождением.

— Рада видеть Вас снова в наших краях. С возвращением.

— Выражаю своё почтение, это взаимно.

Видеть перед собой близкого человека, просто друга равного себе, который не смотрит на тебя с жалостью. Не ждёт, когда ты сорвёшься. Не следит за тем, чтобы ты не решила сбежать или наложить на себя руки.

Юки была её подругой, наверное, единственной в полноценном смысле этого слова.

— Орочимару Сама, чувствуйте себя, как дома, — наследственная принцесса учтиво улыбается уголками губ, в то время, как Орочимару снова совершает поклон в знак уважения.

— Благодарю вас, Юки Сама, это очень любезно с вашей стороны.

После того, как все формальности были совершены, и все обменялись приветствиями, делегация медленно начала расходиться. Когда осталась только Юки и слуги, девушки непроизвольно пересеклись взглядами на несколько молчаливых секунд.