Закат империи

— Странное дело, господин, — обиженно надув губы, заявила гетера. — Ты всегда делаешь комплименты моей красоте, но ни разу не соблаговолил ею насладиться!

— И тем самым уравнять себя с целой армией разношёрстной сволочи? А ты знаешь, что у меня вызывает отвращение то вино, которое хвалят буквально все и которое действительно превосходно? Но я с удовольствием могу пить вино, от которого отвернётся даже самый убогий пьяница. Чем больше беснуется толпа в цирке при виде самых кровожадных игр с участием диких зверей, тем вернее я успокаиваюсь... Зато всё то, что вызывает равнодушие толпы, влечёт меня с какой-то странной силой... Я словно бы создан из противоречий, которые подобны сообщающимся сосудам чем больше жидкости в одном, тем меньше в другом. — Кассиодор задумался, а затем вскинул глаза на Феодору. — Однако, какого чёрта! Я позвал тебя совсем не для того, чтобы рассказать о странностях собственного характера.

— О да! — с коварной усмешкой подтвердила она. — Ты всегда ждёшь от меня рассказов о странностях других.

— Ты всё понимаешь... Этим ты ценна — и опасна!

— Совсем нет — энергично запротестовала гетера, слегка испуганная его многозначительным намёком. — Какую опасность я могу представлять для нового магистра оффиций? Я даже не...

— Рассказывай, — прервал её Кассиодор.

— О ком ты желаешь услышать, господин?

— О тех клиентах, что побывали у тебя за последнюю неделю. Если среди них были те, чьи пороки мне уже известны, то рассказ об этом можешь пропустить.

— Хорошо, — кивнула Феодора. — На этой неделе у меня были два сенатора — Лонгин и Демецин, но о них я могу сказать лишь, что это люди приличные, замученные старыми сварливыми жёнами. Я просто обслужила их по очереди, и они мне хорошо заплатили. Затем был королевский референдарий Киприан. Впрочем, ты уже знаешь, что для него я всегда держу молоденьких деревенских мальчиков... Надо сказать, что ни один из них ещё не жаловался на плохое обращение. Заходил богатый вольноотпущенник Демохор, потребовавший, чтобы одна из рабынь стегала его плетью, пока другая лежит под ним и делает ему феллатио. Потом явился Конигаст... О, это такой могучий мужчина, что ему требуется не менее трёх девушек сразу!

— Дальше.

— А дальше явились эти два жестоких негодяя — Василий и Гауденций, которые сначала вволю поиздевались над двумя моими рабынями — Юлией и Плавтией, доведя бедных девушек до слез. Затем они напились до такой степени, что Василий стал требовать, чтобы одна из девушек на их глазах отдалась козлу, и даже хотел послать своего раба на рынок за этим вонючим животным.

— Дальше.

— А дальше... О господин, — воскликнула Феодора, увидев, что Кассиодор слегка прикрыл глаза, словно утомившись их беседой, — позволь мне узнать, кто именно тебя интересует, иначе мой рассказ грозит быть слишком долгим!

Магистр оффиций поднял веки и пристально посмотрел на нёс. Феодора очень не любила этого взгляда, а потому слегка поёжилась.

— Я сохраню это в тайне, господин...

— Как и все свои визиты ко мне, — холодно добавил Кассиодор. — Давно ли у тебя был сын римского всадника по имени Корнелий Виринал?

— Давно, — тут же кивнула гетера. — Я хорошо знаю этого милого юношу, раньше он был моим частым и самым желанным гостем. Впрочем, когда он заводил роман с какой-нибудь знатной женщиной, то пропадал на пару недель... Когда же я вновь видела его на пороге своего дома, то с уверенностью могла заявить, что в городе стало одной брошенной любовницей больше.

— Значит, ты хочешь сказать, что в данный момент он опять кем-то увлечён?

— Видимо, да, господин.

— И ты не знаешь имени его новой возлюбленной?

— Пока нет, но могу постараться узнать.

— Не стоит, — покачал головой Кассиодор, — оно мне известно. Кстати, этот юноша много пил?

— Не больше других... Хотя иногда... — Тут Феодора не удержалась и захихикала, словно вспомнив что-то смешное, — хотя иногда он просил не просто вина, а мой знаменитый любовный напиток, возбуждающий мужскую силу. Но это не потому, что он слаб от природы и ему не хватает любовного пыла, — неправильно истолковав задумчивый взгляд магистра оффиций, тут же добавила она, — а потому, что он слишком щедро его тратит!

— Хорошо, — кивнул Кассиодор, — я узнал от тебя всё что хотел. Можешь получить у атриенсиса причитающуюся тебе сумму.

Но атриенсис в этот момент сам вошёл в комнату и, почтительно склонившись перед хозяином, знаком попросил разрешения говорить.

— Что скажешь, любезный Антиох? — спросил Кассиодор, делая Феодоре знак подождать за дверью. Греческий раб проследил за её уходом, а затем вновь склонился перед хозяином.

— Тебя хочет видеть какой-то странный человек, который в Равенне уже был в твоём доме. Его зовут Кирп, и он...

— Введи его! — немедленно приказал Кассиодор.

Через минуту перед ним, низко кланяясь, предстал Кирп — в грязном и рваном плаще, с испуганно бегающими глазами и трясущимися руками. Его вид был столь жалок, что Кассиодор вспомнил Эсхила: «Лишь тем, кто жалок, люди не завидуют!»

— О господин, меня пытались казнить, и казнить самой страшной казнью на свете — похоронить заживо!