Закат империи

— Сильно же ты кому-то досадил, демон!

— О нет, это пытались сделать люди Тригвиллы, хотя я всего лишь выполнял то, что мне приказывали...

— Ты в этом уверен? — встрепенувшись, спросил Кассиодор. «Опять это животное по своей неразумной злобе лишает меня самых ценных свидетелей!»

— Как же не быть уверенным, господин, если я узнал Декората, да и он узнал меня! — плачущим тоном пожаловался Кирп.

— А что же твой эликсир бессмертия? — вдруг вспомнив о давнем разговоре, ехидно поинтересовался Кассиодор. — Или ты стоишь здесь живым именно благодаря ему?

— Мой эликсир погиб в огне! — понурив голову, таким тоном сказал Кирп, словно говорил о смерти живого существа. — И теперь мне уже вряд ли удастся снова собрать все необходимые компоненты.

— А знаешь ли ты рецепт эликсира смерти?

Кирп мгновенно вскинул голову и посмотрел в глаза магистра оффиций.

— Ты... ты имеешь в виду...

— Да-да, ты меня правильно понял.

— Я знаю рецепты ста двадцати ядов самого разного действия, господин! — с невольной гордостью признался сириец. — Среди них есть и те, что убивают мгновенно, и те, чьё действие растягивается на несколько недель. Их можно добавлять в еду и питьё или пропитывать ими одежду и книги. Есть даже такой яд, который передаётся через собачью шерсть! Хочешь испытать мои знания и умения?

— Хочу... только не на себе, — усмехнулся Кассиодор. — С сегодняшнего дня ты будешь жить в моём доме. Тебе дадут всё необходимое, в том числе и новую одежду. Но, запомни, я запрещаю тебе выходить в город или общаться с моими рабами, кроме тех, которых я сам назначу тебе в помощь! Если же ты посмеешь нарушить мой запрет, то я придумаю для тебя казнь пострашнее той, которую ты сумел пережить...

Глава 20. ВЫСШЕЕ ПРАВОСУДИЕ

Райское блаженство, уготованное на небесах, иногда кажется нам бледной химерой лишь потому, что блаженство земное способно достигать невероятных высот, лишая нас возможности представить себе какое-то иное, высшее счастье. Проснуться утром после первой брачной ночи и обнаружить на своём лице мягкие пряди любимых волос, почувствовать волнующую теплоту той, которую ты впервые так страстно ласкал до самого рассвета, и снова захотеть этих ласк, осознать, что теперь это твоя жена, которая никуда уже больше не уйдёт, и вы будете вместе долго-долго, может быть, даже всегда... Что можно вообразить более желанным? Максимиан так растрогался от этих мыслей, что едва не прослезился. Неужели это и есть начало новой, счастливой жизни, полной любви, доверия и нежности?

Он осторожно перевернулся на живот и, затаив дыхание, чуть-чуть коснулся губами мягких губ Беатрисы. Потом медленно и плавно провёл кончиком языка по её подбородку, шее, плечам, груди, остановившись лишь на бледно-розовом соске восхитительно круглой формы. Даже не поднимая глаз, по одному только лёгкому трепету её обнажённой кожи он понял, что она проснулась и теперь следит за ним сквозь слегка приоткрытые веки. Делая вид, что не замечает этого, он продолжал ласкать языком её груди до тех пор, пока тонкая рука Беатрисы не стала поглаживать его голову. Только тогда он приподнялся на локте и посмотрел ей в глаза.

— Доброе утро, любимая…

— Доброе утро, Максимиан.

— Ты хорошо спала?

— А ты?

— Не знаю... Не помню, что мне снилось, но зато когда я проснулся, то почувствовал себя бесконечно счастливым... ведь ты здесь, рядом, такая нежная, красивая, любимая...

— Я всегда буду такой для тебя, Максимиан.

— Благодарю.

Откинув покрывало, он лёг на неё сверху, чувствуя, как эластично вжимаются её груди в его грудь, и надолго приник к её губам жадным, будоражащим кровь поцелуем. Но именно в этот момент, когда страсть опьяняет сознание шальной кровью и клокочет в горле жаждой излиться, где-то там, вдалеке, за дверью спальни, послышались громкие незнакомые голоса и глухие тяжёлые шаги калиг Максимиан инстинктивно почувствовал опасность и всё же сумел оторваться от губ Беатрисы лишь тогда, когда шаги раздались уже совсем рядом.

Он успел заметить испуганный взгляд жены и немой вопрос, застывший на её полуоткрытых губах, когда кто-то с силой ударил ногой в двери и они мгновенно распахнулись. На пороге стоял высокий гот в чёрном плаще и с мечом на поясе, а за его спиной виднелся стражник.

— Декорат! — похолодев от ужаса, прошептал Максимиан, мгновенно узнав по характерному шраму и злобно-торжествующему виду ближайшего подручного Тригвиллы.

— Какая прелестная сцена! Влюблённые голубки в своём гнёздышке! — издевательски заявил гот. — А у твоей подруги недурные груди...

Беатриса вскрикнула и, покраснев, поспешно натянула покрывало.