Закат семьи Брабанов

Вот что получалось, когда Синеситта шутила. К счастью, это случалось редко. Теперь можно было быть спокойными год или два. Стюарт сел в машину. Синеситте показалось, что будет романтично проводить его взглядом. И хотя он уехал, она была счастлива, потому что влюбилась и призналась в этом. Вполне достаточно, чтобы оказаться наверху блаженства. Наверное, если бы он увез ее или остался сам, это был бы перебор. А сейчас она ощутила то самое томление, — о котором ей часто рассказывали во время обеденных перерывов продавщицы из «Прентан», — с которым влюбленный человек входит в цветущий сад. Это чувство взволновало ее настолько сильно, что она потеряла сознание. Наши гости сразу решили, что она беременна, и задались вопросом, кто же отец, поскольку чаще всего они как раз обсуждали, чем объясняется почти полное отсутствие интереса у Синеситты к мужчинам, браку и материнству. И когда тридцать месяцев спустя моя сестра родила первого сына Октава, все были уверены, что во время праздника она уже ждала его; хотя с медицинской точки зрения это был чистейший абсурд. «Люди воображают, что время затрагивает только их, каким-то чудом обходя соседей» (Бенито, пролог к его второму произведению «Золото под названием нация»).

8

Кроме йоги и Боба, еще одной папиной страстью была международная политика. Когда наш маленький брат оставлял его на минуту в покое, мой отец прикладывал к уху ультрасовременный радиоприемник «Сони», по которому слушал на коротких волнах новости из всех столиц мира. Папа говорил на английском, немецком и португальском и имел понятие о русском, японском, испанском и греческом. Короткая, но блестящая карьера в бельгийских спецслужбах приучила его понимать людей с полуслова. Уже несколько дней он, казалось, был озабочен ситуацией на островах Тонга — монархии короля Тауфа Ахау Тупу IV, правившего с 1965 года. Эти острова находились к востоку от острова Фиджи и к западу от островов Кука, в трех тысячах миль от Сиднея.

Я еще не описывала внешность моего отца. Он был высоким, но не таким, как моя сестра. Он говорил, что большинство стариков — маленького роста, потому что высокие умирают в молодости.

Высокие болеют чаще, чем низкие. Вирусы и микробы охотнее выбирают первых, где у них больше места, чтобы развиваться и размножаться. Если какой-нибудь предмет, например, балка или цветочный горшок, сваливается сверху, то падает на голову высокого, поскольку она ближе к небу. Высокий, обладая более крупным телом, первым попадает под пули в перестрелке. Он раздражает низкого, закрывая тому горизонт. В итоге в один прекрасный день низкий мстит высокому. Высокий же не видит низкого, и тому нечего бояться. Мы спрашивали у отца:

— Как же так вышло, папа, что ты еще жив?

— У меня хватило ума жениться на маленькой женщине.

Он усмехался в свои седые усы и добавлял, озорно поблескивая глубоко посаженными голубыми глазами:

— Маленькие женщины посланы на Землю, чтобы управлять большими мужчинами.

Замечания папы нашли подтверждение в смерти Жана-Луи Трюбера через несколько недель после разрыва с моей сестрой. Заведующий отделом игрушек выходил из американской клиники, где навещал свою супругу и дочь Мари, которая никогда не узнает (если только, пребывая еще в этом мире, не прочтет мою книгу), что обязана своим рождением банковскому счету из отеля. Шел дождь. Трюбер колебался: то ли взять такси, то ли поехать на автобусе. Он выбрал автобус. Новая роль молодого отца заставляла его экономить, кроме того, он считал, что в автобусе больше места для его больших ног. И тут какой-то голландский грузовик занесло на бульваре и он врезался в крытую автобусную остановку, где стояли Жан-Луи Трюбер и молодой невысокий мужчина, не получивший в этой переделке ни единой царапины. Трюбера похоронили через два дня на кладбище Пер-Лашез среди других гигантов, умерших, как и он, слишком рано. После траурной церемонии Синеситта возвратилась в «Прентан» пешком в память об их еженедельных прогулках с Трюбером год назад.