Закат в крови<br />(Роман)

«Должно быть, наша…» Он наклонился. И, к своему ужасу, увидел веснушчатое лицо Аллы Синицыной… Вот тебе и «будем пировать три дня, три ночи и три часа»… — вспомнились ему слова, сказанные девушкой в Новодмитриевской. Смерть вместо веселой пирушки. И Екатеринодар далеко еще не взят. Оказывается, нельзя ничего слишком сладко предвкушать. Рок встанет на пути. Но может быть, еще жива? Он наклонился ниже и притронулся к плечу убитой. Вздрогнув, прошептал:

— Алла!.. Аллочка!

Рука нащупала на плече разорванную осколком шинель, липкую от крови. Нет, никаких признаков дыхания… Даже когда дотрагиваешься до раздробленной ключицы…

Ивлев поднял тело девушки на руки. Худенькая, тоненькая, в первые минуты она казалась почти невесомой. Но стоило пронести ее полквартала, как в локтях остро заломило. Однако же не бросать подругу Инны, Глаши и невесту друга среди улицы. И он бережно, осторожно, будто живую, донес ее до дома Прасковьи Григорьевны, положил на веранде.

Едва перешагнув порог комнаты, в углу которой по-прежнему мерцала розовая лампада, Алексей упал.

Прасковье Григорьевне пришлось стаскивать с него сапоги и с великим трудом взваливать его на кровать. Сев в ногах, она горестно вздохнула:

— Уходили же тебя, сердечного, до последней жилки! А тут еще и девушку, как чайку беззащитную, подстрелили… И за что ж такая кара нам на голову?!

Придя в себя, подкрепившись у Прасковьи Григорьевны борщом, Ивлев часу в девятом поскакал на ферму.

В маленькой комнате Корнилова, освещенной семилинейной лампой, поставленной на подоконник завешенного мешком окна, стоял Романовский и глухо бубнящим голосом мрачно подводил итоги двухдневного сражения:

— Конница Эрдели добилась намеченного успеха. Но станица Пашковская дала лишь две сотни казаков. Сейчас большевики бросили на Пашковскую отряд Чистова и конницу Кочубея. Екатеринодар окружен с трех сторон нашими силами, с четвертой — рекой Кубанью. Полк Неженцева пробивается в район Сенного базара. Произошли кровопролитные рукопашные схватки с отрядами черноморских матросов. Бронепоезда красных беспрерывно ведут огонь по нашим позициям. На подступах к кладбищу и Черноморскому вокзалу наши силы растянулись на пять верст. Батареи противника выпускают по ним в час пятьсот — шестьсот снарядов. От городского кладбища, бойни и вокзала красные вытягивают свои цепи все далее и далее в сторону Садов. Видимо, решили обойти нас с левого фланга.

Казаки из ближайших станиц к нам не идут, а екатеринодарские большевики имеют пополнения почти из всех городов и станиц Кубани. Значительные подкрепления получают от Черноморского флота. То обстоятельство, что мы не взяли Екатеринодара с ходу, дало большевикам неограниченную возможность наращивать силы…

Сгорбившись, обхватив голову руками, Корнилов неподвижно сидел и слепо глядел на карту, развернутую перед ним на столе.

Батареи полковника Миончинского, сберегая последние снаряды, безмолвствовали. По дороге близ фермы непрерывно тарахтели подводы, увозившие раненых с позиций в Елизаветинскую…

* * *

Все делегаты Второго Всекубанского съезда Советов, подобно Леониду Ивановичу, с первого дня обороны Екатеринодара, как только усиливался бой, покидали зал заседаний и отправлялись на передовую линию. Кто скакал верхом в район артиллерийских казарм, кто ехал трамваем к скотобойне, кто мчал в извозчичьем фаэтоне…

Теперь делегатами владело стремление не только отстоять Екатеринодар, но и полностью уничтожить корниловцев на подступах.

Становясь во главе частей, они поднимали бойцов в контратаки. Ожесточение в эти моменты достигало предела. В рукопашных схватках все было непередаваемо по своему напряжению. Звякал штык о штык. Трещали выстрелы. Предсмертные стоны перемежались с рычанием и полновесной русской руганью. Белые стены домов, возле которых дрались врукопашную, окрашивались кровью. И среди этого ада делегаты-коммунисты заражали рядовых бойцов своим энтузиазмом и бодростью. А ведь все они почти не спали: каждую ночь, как только с наступлением темноты стихали схватки и прекращались атаки корниловцев, делегаты съезда возвращались в здание второго дворянского собрания, очередные заседания возобновлялись. Конечно, возвращались далеко не все: корниловские пули не щадили никого.

От делегатов президиум съезда и Чрезвычайный штаб обороны города имели самую точную и полную информацию о положении дел на всех участках обороны. Штаб знал, куда надо в первую голову направлять санитаров и сестер милосердия, патроны и снаряды, подводы с печеным хлебом и котлами горячей пищи.

Суммируя последние боевые сводки и сообщения делегатов, Леонид Иванович докладывал съезду от имени штаба обороны общую оценку положения: