Читаем Закажем напоследок пиццу? полностью

Перспектива оказаться в палате с куда более беспокойными,

нечистоплотными и неприятными людьми

окончательно подавила желание куда-либо звонить,

и он поплелся в кухню

с сильным чувством жажды

и вялостью в ногах


Вслед за ним пошел дождь:

тучи не выдержали и обрушились вниз,

погружая землю в безмолвие и прохладу,

заставляя прислушиваться к себе все живое


Для маленькой воздушной капли

все это казалось метеоритным дождем,

благодаря которому мир вокруг хотя и затихал,

но не был тем,

что она искала:

она несла в себе память,

память о том, что ей близко, –

и проплывая между падающими громадинами,

она запоминала и их


Капли разбивались о землю,

попадали на стекло и стекали

Все притихло в шуме дождя,

и даже голоса попримолкли


Антон Павлович открыл холодильник,

поставил стакан и воду,

сел за стол,

сделал несколько продолжительных глотков

и представил, как было бы хорошо,

если бы мир прямо сейчас исчез,

а он вместе с ним:

накапливающаяся годами тяжесть человеческого невежества

не давала ему покоя,

мешала жить,

радоваться,

иметь надежду и смысл

Он не понимал, зачем живет,

для чего все эти люди,

от которых ничего, кроме вреда,

в окружающем пространстве не происходит,

да и само пространство крайне недружелюбно ко всему живому,

и все эти разговоры о боге, создателе вселенной,

томили его и приводили в негодование:


"Ведь на самом же деле, –

говорил он себе, -

какой должна быть степень невежества,

чтобы верить в того,

кто был постоянно жесток и немилостив с теми,

кого сотворил по образу и подобию своему,

требуя от них кровавых жертв и побоев,

подговаривая своих пророков и царей к актам,

не знающим пощады к целым народам,

сопровождающих всю историю человечества

и продолжающимися по сей день,

вынуждая беспрекословно подчиниться его воле,

а попросту говоря –

воле того или иного человека,

прикрывающего свои стремления

не требующей доказательств истиной,

для определения которой в современном мире имеется

и наука и диагноз


Да что там говорить,

когда сами законы природы

заставляют все живое в ней убивать ради выживания


И нужно отдавать себе отчет в том,

что такие понятия

как гуманизм и милосердие –

результат эволюции человеческого сознания

и являются естественным преобразованием нравственного чувства,

которого в основе законов природы не существует,

поэтому не стоит ждать от окружающего мира

прощения, сострадания или спасения:

в мире "созданном богом" их нет"


– Впрочем не следует ждать их и от людей,

ведь их миром правит безумие, –


Антон Павлович снова поймал себя на том,

что мысль не принадлежит ему,

и что она опять доносится со стороны,

после чего с изумлением заметил

сидящего по ту сторону стола

длинноносого,

кого-то нескладного и маленького,

который пил воду,

при этом особое внимание привлекало то,

как его нос погрузился в стакан,

а вода исчезала в воронке губ


Носатый с наслаждением допил воду и продолжил:


– Не смотри на меня так удивленно,

как будто ты не согласен, –

хотя Антон Павлович удивлялся вовсе не его словам –

Посуди сам, как еще назвать все то, о чем ты только что думал?

Как именовать бесконечные войны

и беспощадное отношение к захваченным и заключенным;

эту чудовищную жестокость с ее доходящей до извращенности изобретательностью,

какую люди постоянно применяли по отношению друг к другу

и для проявления которой требовалось лишь два фактора –

возможность

и чье-то повеление,

утверждающего, что так надо


Неизвестно откуда взявшийся выпил воды и продолжил:


– Но ведь и просто убивать – недостаточно:

им надо убивать как можно страшнее и всевозможно больше –

неистовое желание истребить одним видом другой,

прикрывая свою кровожадность высокими идеями,

всеобщим благом, повелениями господа,

на самом деле являющимися не чем иным, как порождением инстинктов и изуродованного генофонда,

передающихся из поколения в поколение,

которым мало и того, что одни люди это делают с другими:

третьи еще и с удовольствием на это смотрят

Это ли не безумие?


– Но ведь это дело сознательности человека,

а само сознание открыло в человеке много положительных сторон,

в том числе способность к созиданию…


– … и вызвало наружу таящихся в каждом из вас чудовищ,

которые каждый день портят друг другу жизнь,

унижают и кричат на своих детей, бьют их,

не желая затрудняться в воспитании,

при первой возможности находят тысячи причин,

чтобы презирать себе подобных

и вытирать о них ноги

с целью наживы,

из непонимания,

мести или зависти,

а попросту говоря –

все тех же примитивных инстинктов,

облаченных в новую сферу так называемого сознания,

которым тут и не пахнет

Что же еще тогда называть безумием, как ни это?


И Антон Павлович посмотрел на кончик носа говорившего,

после чего тот налил себе еще воды и заключил:

– Самые тупые – это убежденные люди,

особенно, когда для их убежденности не требуется слишком много доказательств и собственных умозаключений


"Какие-то мало обнадеживающие рассуждения о безумии,

особенно учитывая обстоятельства", –

думал Антон Павлович, глядя на противоположный край стола,

пытаясь понять,

с чего бы это вдруг с ним произошли галлюцинации

и что он вот так сидит на кухне,

слушает собственные мысли из уст то и дело пьющих воду субъекта

с грустными глазами и насмешливым видом,

Перейти на страницу:

Похожие книги

Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее
Айза
Айза

Опаленный солнцем негостеприимный остров Лансароте был домом для многих поколений отчаянных моряков из семьи Пердомо, пока на свет не появилась Айза, наделенная даром укрощать животных, призывать рыб, усмирять боль и утешать умерших. Ее таинственная сила стала для жителей острова благословением, а поразительная красота — проклятием.Спасая честь Айзы, ее брат убивает сына самого влиятельного человека на острове. Ослепленный горем отец жаждет крови, и семья Пердомо спасается бегством. Им предстоит пересечь океан и обрести новую родину в Венесуэле, в бескрайних степях-льянос.Однако Айзу по-прежнему преследует злой рок, из-за нее вновь гибнут люди, и семья вновь вынуждена бежать.«Айза» — очередная книга цикла «Океан», непредсказуемого и завораживающего, как сама морская стихия. История семьи Пердомо, рассказанная одним из самых популярных в мире испаноязычных авторов, уже покорила сердца миллионов. Теперь омытый штормами мир Альберто Васкеса-Фигероа открывается и для российского читателя.

Альберто Васкес-Фигероа

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза