Заказное проклятие

– Ваша правда, – согласился Пастухов, вставая. – Пойду кружку сполосну. Кстати, она у меня теперь как новенькая. Кто-то отмыл ее дочиста в мое отсутствие. Не знаете, кто?

– В смысле, что – кто? – углубилась в бумаги Марианна.

– Отмыл ее кто?

– А, это… Тетя Тая, наверно. Зашла уборку делать, увидела твою кружку чумазую и помыла. Все претензии к ней.

Саша подошел к Марьяниному столу и, слегка над ним нависнув, произнес, понизив голос:

– Нашу уборщицу зовут Елена Петровна. Свою кружку я на поверхности не оставляю. Хотите я заодно и вашу сполосну?

– Значит, оставил! – рявкнула Путято. – А твоя Елена, как ее там, Петровна, значит, уволилась.

– Я ее в коридоре сегодня встретил.

– Значит, вернулась! Не приставай с глупостями, Пастухов. Иди куда шел. И убери лапы от моей чашки.

На ее столе затренькал служебный.

– Путято, – сердито бросила она, сняв трубку.

Пастухов с места не сдвинулся и лыбился, разглядывая со всех сторон отмытую кем-то керамику.

– Машка, привет! – заорала трубка радостно.

– Здорово, Росомаха, – сдержанно ответила подруге Марианна и взглянула на подчиненного.

Тот точно уходить передумал. Ишь, уши навострил.

Марианна отвернулась к окну.

– Анисимовы тебе так благодарны, ты не представляешь! – продолжила фонтанировать Алинка, что, в общем, ей было не свойственно.

– Не за что, не за что. Не я одна причастна. Всей командой работали.

– Ну, это понятно, – снизила градус восторга подруга. – А как твой парень? Выпутался из передряги?

– Выпутался, – процедила Марьяна, скосив взгляд на Сашку и надеясь, что щеки горят изнутри, а не снаружи. – Алин, ты что хотела-то? А то у меня, извини…

– Работа, понимаю. Ритка велела спросить. Ты забыла у них на холодильнике вазочку с васильками. Так она интересуется, можно ли букетик уже выбросить, а вазочку потом тебе Женька завезет.

– Что?! С ума сошли! – воскликнула Марьяна.

Пастухов удивленно вскинул бровь, но головы от кружки не повернул.

– В смысле? – не поняла собеседница.

– Извини. Нервы. В последнее время им досталось, видишь ли.

– Ладно. – Алинка хмыкнула как-то неодобрительно. – Так что мне Маргарите сказать?

Марьяна молчала, не зная, как выкрутиться, чтобы не изумить подругу еще больше. С уже подвявшим букетиком расставаться не хотелось.

Пастухов легонько дотронулся до ее плеча. Она нервно к нему развернулась, не успев поменять выражение глаз с несчастного на вопросительное.

Он вытащил из ее руки трубку, приложил к уху и спокойно проговорил:

– Алина? Передайте Маргарите, что цветы, безусловно, можно выбросить.

И трубку повесил.

Марьяна окаменела, вздернув от удивления брови.

Телефон затрещал вновь.

– Это, видимо, снова ваша подруга. Желает уточнить, что тут произошло.

– Похоже, – прошептала она.

Трубку снимать не хотелось. На десятом гудке телефон заткнулся.

Саша со странной улыбкой произнес:

– Не огорчайтесь из-за васильков, Марианна Вадимовна. Я вам еще подарю. А один вы засушите. Положите между страниц какой-нибудь толстой книги, и получится мумия цветка. На память. Сначала вы о нем, конечно, забудете, а потом как-нибудь откроете большую кулинарную книгу – ведь это будет именно она – и наткнетесь на сухой василек. Он выскользнет вам на ладонь, плоский, и пахнуть будет сеном. А мужу скажете, что в детстве любили гербарий собирать. Что с тех пор цветочек остался. Ведь у вас будет когда-нибудь муж.

Саша протянул руку к ее лицу и осторожно, кончиками пальцев, заправил выбившийся локон ей за ушко.

– Охамел… – задумчиво произнесла Марианна, не делая попыток отвести лицо в сторону. – Отчего это ты так охамел, Пастухов? Что ли, увольняться собрался?

Она говорила специально медленно, чтобы голос дрожью не звенел. А про «увольняться» ляпнула в качестве остроты. Причем весьма тупой. Кто ж добровольно уходит с Петровки?

– Ну, – добродушным тоном подтвердил Пастухов. – Если не возражаете.

– Почему я должна возражать? – с вялым энтузиазмом ответила вопросом на вопрос Марианна, все еще надеясь, что это шутка, а значит, надо подыграть остряку. – Небось и рапорт подготовил? Валяй, подмахну.

Пастухов поставил кружку на край ее стола, направился к своему, выдвинул ящик.

«Это не шутка», – подумала в панике Марьяна. От догадки внутри что-то заболело. Что-то большое, во всю ее душу.

– На повышение идешь? – нейтральным тоном поинтересовалась она, ставя подпись на слегка измятом листке с его рапортом.

– Конечно. Замначальника дают на районе, – соврал он.

– Я сейчас, – сказала она и вышла.

Сашка с шумом плюхнулся на свой стул, выхватил из лохматой стопки бумаг, громоздящейся на углу стола, распечатку с каким-то служебным циркуляром, принялся вчитываться.

Какая у Ани нежная кожа. И шелковые волосы.

Напрасно он ее касался.

А рапорт подал не напрасно. Судя по ее реакции, цена Сашина как спеца – полкопейки примерно. Даже не отговаривала. Даже не предложила еще подумать.

Вошла. Как всегда, собранная, прямая, неулыбчивая.

Девочка милая. Как же я без тебя…

Стоп. Не ной. Как раньше, так и потом.

Она села за свой стол, выдвинула нижний ящик, доставая сумочку. На удивленный взгляд подчиненного произнесла: