Захарий Зограф

Между тем все было не так просто, прямолинейно, однозначно. В болгарском искусстве конца XVIII — первой половины XIX столетия нельзя обозначить четкого водораздела между искусством народным и искусством «ученым». «Захарий Зограф, — пишет Е. Львова, — стремительно поднимается над традиционным церковным искусством, ориентируясь на приемы народного творчества и его идеалы. <…> Захарий Зограф не мог бы появиться и развернуть с такой широтой свое дарование вне народного искусства во всем его многообразии, многоцветий и оптимизме. Он сумел взять из этого огромного, веками накопленного богатства самое важное и нужное и подошел вплотную к новому рубежу формирующейся национальной культуры» [48, с. 86]. Всматриваясь в «Автопортрет» Захария Зографа, мы видим в нем индивидуально-неповторимые черты автора, а за ними обобщенный образ болгарского художника той поры. Это был художник народный по своему социальному и профессиональному статусу, самосознанию, способу образного мышления, идеям и выразительным средствам своего искусства. «Скромный и растворенный в том, что на протяжении веков называлось общими тенденциями или почерком времени, — писал А. Божков, — анонимный болгарский иконописец не может больше молчать, и в автопортретах Захарий из Самокова предлагает свою личность как объект эстетического созерцания. Поэтому сам Захарий Зограф становится символом — мы видим в нем собирательный образ тех, кого не можем конкретно представить» [7, с. 10].

И действительно, тот же Захарий Зограф, пользовавшийся при жизни славой одного из лучших мастеров, и безымянный ремесленник или деревенский «маляр», писавший образа для односельчан или сельской церкви, принадлежали, по существу, — вне зависимости от масштаба дарования — к одному профессиональному и социальному коллективу. И тот и другой обучались «домашним» способом, перенимая навыки от отца-деда или в качестве ученика такого же мастера, тот и другой работали по заказам монастырей, городских и сельских общин, ктиторов из среды ремесленников, купцов, зажиточных крестьян. Болгария не знала своих дворян-меценатов, светских и церковных князей, тем более своего Лоренцо Великолепного или саксонских курфюрстов; греческие владыки, не говоря уже о турецких пашах, менее всего были заинтересованы в творчестве порабощенной и презираемой райи. Искусство болгарского Возрождения возникло, бытовало и крепло в среде скромных просветителей в монашеских рясах, даскалов, искусных ремесленников, предприимчивых торговцев, крестьян, в самой толще народа — многоликого, неоднородного, но в те времена единого в неодолимом стремлении к духовной и политической независимости. Это было искусство не привнесенное извне, «сверху», а создаваемое художниками, выдвинутыми из своей же среды самыми широкими демократическими слоями болгарского города и деревни. «Производители» и «потребители» искусства принадлежали к одному социальному коллективу, и это, в свою очередь, создавало такую культурную ситуацию, которая была свойственна не столько «ученому» искусству нового времени, сколько культуре фольклорного типа.

Таким образом, открывается возможность введения в характеристики и оценки болгарского искусства эпохи национального Возрождения еще одной системы координат. Речь идет не о народном искусстве в его традиционном ограничении художественными промыслами, утилитарно-эстетической сферой крестьянского бытового уклада, а о народной художественной культуре, понимаемой более расширительно, не исчерпываемой собственно крестьянским искусством, но выражающей творческий потенциал широких народных масс и деревни, и города, — в XIX веке в большей степени болгарского города, чем деревни. Историческая специфичность Болгарии первой половины XIX столетия, преобладание ремесленного способа производства — как материального, так и художественного, — еще не обозначившаяся дифференциация на «элитарную» культуру господствующих классов и культуру народную, доминанта крестьянско-патриархального начала в бытовом и культурном укладе широких слоев городского населения и фольклорной изобразительности — во всех областях искусства, не исключая церковную стенопись и икону, — все это позволяет рассматривать искусство болгарского Возрождения, и в частности портрет тех лет, в параметрах как профессионального искусства, так и народной художественной культуры.