Захрепиха

Грудь защемило болью, и Раиса вздохнула прерывисто, пытаясь унять неприятное чувство.

Ещё совсем недавно она и помыслить не могла, что завязнет в паутине кошмара! Не представляла даже, что потеряет дочь, что станет пленницей монстра-деревни!

— У тебя две дочери! — вновь напомнил ей внутренний голос. — А ты бросила одну! Оставила ночью с существом!

— Я должна была пойти! — в который раз оправдалась перед собой Раиса. — Должна была попытаться найти Дашулю!

Она проснулась среди ночи внезапно — вдруг почудился голос Даши. Та словно звала, просила помочь. Существо-замена возилось в углу — рассматривало что-то на досках пола, возило по ним руками, размазывая пыль. Таша дремала, чуть подрагивая и вздыхая во сне. За стенкой у тётки Таи было тихо. Понадеявшись, что та спит, Раиса решилась выйти во двор — потянуло взглянуть на захряпу, что поставила баба Фина после обряда.

Ночь казалась чужой и враждебной — от домов угрюмо взирали обряженные в тряпьё фигуры. Деревня поглотила их, накрепко привязала к себе.

Тревожным стрёкотом заходились сверчки. Где-то в лесу раздавались тоскливые вскрики — то ли пение ночной птицы, то ли звериная перекличка.

Чурбачок в Дашином платье лежал на боку. Раиса потянулась поправить его и не сдержала слёз. Прижав поленце к себе, принялась качать да баюкать под безмолвный, ей одной знакомый мотив.

В кармашке платья что-то зашуршало — Раиса вытащила высохшую колючку, за ней — крохотный завиток волос.

Дашина прядка! Откуда она здесь взялась? Как могла попасть к бабке??

— Мамочка! — жалобно позвало в голове. — Мне страшно, мамочка. Мне темно!

— Дашенька! — вскинулась Раиса, заозиралась в поисках дочери.

— Мамочка! Забери меня! — снова прохныкал голосок. — Здесь холодно! Темно!

— Это ты говоришь? Издеваешься, да?? — Раиса встряхнула полено. — Где Даша? Ответь мне! Иначе сожгу!

— Нельзя так. Сожжешь захряпу — про дочку забудь. — проскрипело из травы. Кто-то маленький подобрался совсем близко, прибился к ногам тёплым и мягким бочком.

— Вы… кто?? — Раиса с трудом разглядела круглый глаз на сморщенном личике да парочку тощих косиц за острыми лисьими ушами.

— В лес тебе надо. Тама твоя девчоночка.

— Пойду! — с жаром согласилась Раиса, плохо понимая, что будет там делать. — Я пойду!! Скажите только, куда?

Присев рядом с существом, она лишь теперь заметила безобразный нарост на месте второго глаза. Бугорок сморщенной плоти по низу прихватывали грубые швы — кто-то переметал существу веки.

— Ты волос сбереги, не выпускай! — шевельнув ушами, шепнуло существо.

— Это Дашин, — сообщила зачем-то Раиса.

— Вот и держи его. В нём связь.

— Он меня к дочке выведет? Я найду свою Дашу??

— Выведет. Выведет. А я подмогну. — существо шмыгнуло назад и махом взлетело на плечи Раисы. Мазнув по щеке женщины длинным коготком, проверещало. — Мытари заходят! Беги! Торопись! Слушайся заполошу!

И Раиса послушно потрусила в сторону леса. Непонятное слово "мытари" испугало её гораздо сильнее, чем поразительный наездник-проводник.

Отчего она доверилась незнакомому существу, Раиса объяснить не смогла бы. Возможно, на неё подействовал родной Дашин голосок, потрясли полные безысходности слова — «Здесь холодно! Темно! Мне страшно…»

Ради дочки она была готова на всё. На всё!

Внутри Раисы всё трепетало в нетерпении.

Неужели она сможет спасти Дашу! Неужели скоро увидит дочь?!

Раиса не боялась заблудиться, не замечая ничего вокруг бежала сквозь темноту, подбадриваемая лёгонькой заполошей.

Меж тем лес изменился. Всё теперь было другим — высохшие стволы, переплетённые голые ветви, уродцы-твари, мигающие из щелей и дупл.

Раиса остановилась, когда впереди разлился рассеянный свет. Мертвенно красноватый, зловещий, он едва освещал небольшую поляну и собравшихся там людей. Присмотревшись, она узнала знакомых старух и мужика, что привез в деревню группу из трёх дам. Кажется, его называли Николаем. Он выглядел теперь беспомощно и жалко — согнувшись перед дряхлым стариком, не делал попыток сопротивляться, покорно подставив лоб под дедову ладонь, повторял за ним еле слышно непонятные резкие слова. Бабки кивали головами да вторили следом пронзительными сороками. Голоса их постепенно нарастали, и, наконец, перешли на визг, поставив точку в непонятном ритуале.

Дед шлёпнул Николая по лбу и слегка оттолкнул.

Безучастно улыбаясь, мужик отошёл в сторонку, встал подле ствола. Глаза сделались теперь совершенно пустыми, словно он не совсем владел собой.

— Пора! — старик что-то проделал руками, то ли встряхнул, то ли потянул на себя невидимую ткань. Увидев появившуюся за этим картину, Раиса едва не вскрикнула — спасибо, заполоша успела зажать ей крыльями рот.

Перед дедом возникло дерево — смахивающее на иву, с горелой бугристой корой. На тонких колышущихся ветвях лепились не листья — будто бумажные фигурки. Раиса вырезала такие в детстве. Тонкие и потолще, маленькие и повыше были они чёрного цвета, но на каждой светилось по красной точечке, где-то сильнее и ярче, а где-то почти неразличимо.