Захваченные территории СССР под контролем нацистов. Оккупационная политика Третьего рейха 1941–1945

Многое зависело от отдельных чиновников. За исключением нескольких положительных примеров, их престиж в глазах населения был крайне низок. Это было особенно явственно в тех случаях, когда «экспертом» был немецкий крестьянин, который, не имея специальной подготовки, оставлял свой небольшой крестьянский двор где-нибудь в Тюрингии или Баварии и оказывался в огромном колхозе на Украине. Не знающий языка, озадаченный многочисленными проблемами механизации, севооборота, общественных работ и действиями партизан, «фюрер по сельскому хозяйству» вызывал у местных крестьян одновременно чувство страха и негодования и в то же время становился предметом насмешек. Даже немецкие наблюдатели признавали, что «способности сельских начальников для выполнения своих задач значительно различаются. В целом можно сделать вывод, что нужных кадров для работы явно недоставало».

Как и в других областях германского господства на Востоке, цели, поставленные перед сельским хозяйством, были враждебны местному населению. Немцы прибегали к непопулярным методам, и они были неспособны спасти то, что еще было можно спасти.

Глава 16 Германия и сельское хозяйство Востока (часть I)

Запутанный колхозный вопрос

Любое правительство в России обречено столкнуться с теми же самыми проблемами в сельском хозяйстве, которые преследовали еще советское правительство, – как справиться с недовольством сельского населения и каким путем и при помощи каких средств повысить продуктивность хозяйств и получить от крестьян необходимое продовольствие. Система аграрных отношений, установленная советской властью, оказалась поразительно неэффективной[57]. С экономической точки зрения сельскохозяйственный потенциал областей, захваченных немцами, был гигантским. Согласно советской статистике здесь насчитывалось свыше 100 тысяч колхозов и 3 тысячи машинно-тракторных станций (МТС), более 40 процентов всех обрабатываемых сельскохозяйственных площадей и около 45 процентов поголовья домашнего скота в СССР. Однако рост урожайности, несмотря на все драконовские меры советских властей, был явно незначительным. Среди сельских жителей было наибольшее число недовольных, упорно сопротивлявшихся проводимой Советами политике. Достаточно вспомнить насильственную коллективизацию, проведенную десятью годами ранее, которая стоила жизни миллионам крестьян. Недовольство колхозным строем продолжало существовать на протяжении всего довоенного периода. Плановые поставки сельскохозяйственной продукции и система трудодней, принудительная работа на «общей» земле, засилье бюрократов-управленцев, конфискация частного инвентаря и сельскохозяйственной продукции, аресты и чистки – таковы были тяжелые повседневные реалии жизни советского крестьянина.

Альтернативы, перед которыми стояла Германия в вопросе советских колхозов, прекрасно иллюстрируют весь комплекс проблем. Политика laissez-faire (невмешательства) означала либо признание за народом права самому решать свою судьбу, либо решение оставить все, как есть. Невозможно было себе представить, чтобы немцы воздерживались от введения нового аграрного порядка, вследствие потребности немцев в увеличении поставок продовольствия. Другой возможный вариант – сохранение status quo, который, будучи удобным средством колониальной эксплуатации, поддерживали многие немецкие официальные лица, как наиболее подходящий. При этом забывали о том, что отказ проводить реформы отрицательно сказывался на настроении народных масс оккупированных областей, а в итоге и на продуктивности хозяйств. Последней альтернативой были спланированные перемены, предусматривавшие частичный или полный роспуск колхозов, чего больше всего хотели крестьяне. В итоге это придало бы больший импульс росту производительности труда и привело бы к увеличению сельхозпоставок государству, чем этого можно было бы достичь на пути принуждения и террора.