Заклятие древних маори. Последний занавес

– Что ж, если вы пообещаете… – но, внимательно посмотрев на его лицо с надутыми губами и белесыми глазами, неожиданно передумала. – Ладно, не важно, все равно это вас не убедит. Забудьте.

– Дражайшая миссис Аллейн, – промурлыкал Седрик, поправляя плащ, – что за тайны? Можно подумать, вы мне не доверяете.

Глава 7 Фиеста

I

В пятницу, через неделю после своего приезда в Анкретон, Трой вытащила холст из реквизиторской, где она держала его в последние дни, и принялась разглядывать. Удивительно, как это ей удалось? Еще два дня, и картина будет завершена. Завтра вечером сэр Генри проведет своих воюющих между собой родичей, собравшихся на семейное торжество, в театрик, и она отойдет в сторону, давая им возможность обсудить увиденное. Интересно, сильно ли оно их разочарует? Увидят ли они сразу, что фон картины – это вовсе не пустошь перед замком Форрес, но театральный задник и в центре картины не Макбет, а старый артист, оглядывающийся на свое прошлое и старающийся осознать сыгранную некогда роль? Поймут ли, что господствующее настроение картины – отрешенность?

Что ж, фигура закончена. Осталось кое-что доделать – штрих здесь, штрих там. Трой безумно хотелось, чтобы на картину взглянул ее муж. И это радует, это хорошо, думала Трой, что из тех немногих людей, кому она хотела бы показать свою работу, первым был муж. Может, дело в том, что говорит он всегда так мало и никогда не смущается при этом своей сдержанности.

По мере приближения конца работы тревога и страх перед предстоящей встречей с мужем все возрастали. Она вспомнила, что говорят другие женщины:

«Первая встреча никогда не повторяется».

«Мы встретились совершенно чужими друг другу людьми».

«Теперь все по-другому».

«Удивительное ощущение. Робость. Нечего сказать друг другу».

Неужели у нее все будет так же – нечего сказать? «Я совершенно беспомощна, – думала Трой, – совершенно беспомощна в семейных делах. Все мои природные способности ушли в живопись. Но может, Родерик найдет что сказать? А я? Следует ли мне сразу рассказать ему об Анкредах?»

Она чистила шпатель, когда вбежала Фенелла с сообщением, что Трой звонят из Лондона.

На проводе был заместитель комиссара Скотленд-Ярда. Слушая его, Трой ощущала, как в горле у нее стучит молоточек. Говорил ее собеседник в высшей степени таинственно. В понедельник ей стоит прокатиться в Лондон. И если она останется на ночь, во вторник утром Ярд покажет ей нечто, что может ее заинтересовать. Утром в понедельник в Анкретон-Холл за ней заедет полицейская машина и подбросит до станции.

– Спасибо, – сказала Трой не своим голосом. – Да, все понятно. Да, разумеется. Да, прекрасно. Спасибо.

Трой помчалась к себе в комнату и, лишь сев на кровать и с трудом переводя дыхание, сообразила, что одолела зараз как безумная все три пролета.

«Слава Богу, что картина закончена, – подумала она. – В таком состоянии я бы не смогла рисовать даже как Пэнти».

И она с тоской подумала о предстоящем свидании.

– Но ведь я даже лица его не вижу, – испугалась Трой. – Не слышу голоса. Я совершенно забыла своего мужа.

Ее то охватывала лихорадочная жажда деятельности, то она впадала в полную прострацию. В голове мелькали смешные эпизоды из репертуара Анкредов. «Не забыть бы рассказать ему это», – наказывала себе Трой и тут же начинала сомневаться: а покажутся ли эти эпизоды такими уж забавными издали? Она едва не подпрыгнула на кровати, вспомнив, что насчет вторника надо предупредить Кэти Босток. Пусть скажет старому слуге Аллейнов, с которым они давно уже договорились, чтобы тот поехал в Лондон и открыл квартиру.

«Вот прямо сейчас и надо позвонить», – подумала она и направилась вниз. Сидя в крохотной переговорной, расположенной у главного входа, в ожидании, пока ее соединят с Лондоном, Трой услышала шелест колес на подъездной дорожке, голоса и, наконец, ту суету в зале, которая всегда сопровождает чей-нибудь приезд.

– Милли, ты где? – раздался чей-то веселый приятный голос. – Иди сюда. Это Десси, Томас и я. Десси дозвонилась до полковника, у полковника оказалась машина, вот мы и приехали все вместе.

– Дженетта! – прошелестел с галереи бестелесный голос Миллимент.

– Дженетта! – эхом откликнулась Полин, находившаяся еще дальше.

Почудилось или на самом деле в самом звучании этих голосов было неодобрение, а может, и тревога, думала Трой, негромко прикрывая за собой дверь.

II

В отличие от Миллимент Дженетта, она же достопочтенная миссис Клод Анкред, общалась со своими свойственниками вполне беззаботно. Это была приятной наружности женщина, элегантно одетая, с веселым голосом, умным лицом и, судя по виду, вполне довольная жизнью. Речь ее текла живо и непринужденно, и если миссис Клод Анкред и ощущала в доме некое внутреннее противостояние, то никак этого не выказывала и со всеми членами семьи держалась отстраненно-дружелюбно.