Заклятие древних маори. Последний занавес

– Дражайшая миссис Аллейн, – послышался слабый голос, – у меня ноги немного затекли.

– О Господи, извините, пожалуйста! – воскликнула Трой. – Вы были великолепны. Отдохните немного.

Он спустился в партер, немного прихрамывая, но все еще в роли, и остановился перед холстом.

– Фантастика, – восхитился Седрик. – Просто потрясающе. Я хочу сказать, это и впрямь театр, и Старик, и неповторимый Бард, все вместе, все так живо и ярко. Нет слов.

Он опустился в ближайшее кресло, предварительно перекинув плащ через спинку и обмахиваясь полой.

– Должен признаться, – продолжал Седрик, – все это время мне очень хотелось с вами пооткровенничать. Этот дом просто-таки нашпигован интригами.

Трой, которая и сама изрядно устала, зажгла сигарету, села и принялась разглядывать свою работу. Попутно она с немалым интересом прислушивалась к тому, что говорит Седрик.

– Начать с того, что Старик и впрямь послал за адвокатом. Можете себе представить? Шепотки, шорохи, козни. Все это напоминает выборы папы римского в XVII веке. Главное, конечно, – брачный контракт. Как думаете, что достанется нашей дорогой Соне – как минимум? Как я только не изгалялся, чтобы вытянуть из нее информацию, но она сделалась такой таинственной, настоящая grand dame. Тем не менее, большая или малая, какая-то доля должна быть Соне выделена. Раньше фаворитом номер один считалась Пэнти. Старик завещал ей какую-то совершенно фантастическую сумму, чтобы она, когда вырастет, смогла сделаться тем, что называется a parti. Но нам всем кажется, что из-за своих маленьких проказ она сойдет с дистанции и все достанется нашей милой Соне. Далее – Пол и Фенелла. Они, разумеется, тоже сами вычеркнули себя из списка. В общем, я надеюсь, – заключил Седрик, скромно посмеиваясь, но с хищным блеском в глазах, – что, может быть, мне кое-чем удастся поживиться. Думаю, препятствий возникнуть не должно, но ведь всякое может случиться. Старик меня, попросту говоря, ненавидит, а майорат – это такое чудное дело. Кто-то что-то сказал, что-то там, бог знает когда, произошло, глядишь, я оказываюсь владельцем этого жуткого дома, но только стен. Больше ничего. Но так или иначе мне необходимо привлечь Соню на свою сторону.

Седрик разгладил усы и снял катыш с подкрашенных ресниц.

– Я наложил грим, – пояснил он, – потому что показалось крайне важным, чтобы каждая складка плаща была пропитана запахом Маккактамего. Ну и еще отчасти потому, что так забавно разрисовывать собственное лицо.

Он промурлыкал что-то себе под нос и продолжал:

– Томас, Десси и почтенная миссис А., все они приезжают в пятницу вечером. День рождения в субботу, не забыли? Старик и Старожил проведут воскресенье в кровати, один от переедания, другой после игр Ганимеда. Семья наверняка будет целый день обмениваться взаимными уколами. Все сходятся на том, что piece-de-resistance[53] всего дня рождения – оглашение нового завещания.

– Но ради всего святого… – взмолилась Трой, но Седрик не дал ей договорить.

– Уверяю вас, так оно и будет. Старик всегда предавал гласности каждый новый вариант. Он обожает драматические мизансцены.

– И что, часто он меняет завещание?

– Не считал, – после некоторого раздумья признался Седрик, – но, похоже, раз в два года, хотя последние три Пэнти оставалась твердым фаворитом. Когда она была еще совсем ребенком и приезжала сюда только от случая к случаю, он обожал ее, и она, к великому несчастью, тоже была без ума от него. Полин, должно быть, проклинает тот день, когда уговорила его открыть школу в Анкретоне. В последний раз я впал в полную немилость, в завещании меня до нитки обчистили. За Пэнти следовал дядя Томас, в надежде на то, что он женится и у него будет сын, а я принимаю обет безбрачия и остаюсь с Анкретоном в качестве камня на моей бедной тоненькой шейке. Как все запуталось, правда?

То, что говорил Седрик, безмерно раздражало Трой. Тем не менее она слушала со все возрастающим интересом, хотя в какой-то момент его откровенное злорадство, вызванное падением Пэнти, ее разозлило.

– Я по-прежнему считаю, – сказала она, – что Пэнти не имеет никакого отношения к этим проделкам.

Седрик было запротестовал, но Трой не дала перебить себя:

– Я разговаривала с ней об этом, и в ответах ее не почувствовала ни малейшей фальши. Совершенно очевидно, что о вчерашнем происшествии она слыхом не слыхивала. Даже не знает о существовании квакающих подушек.

– Этот ребенок, – злобно заявил Седрик, – невероятно, чудовищно изворотлив. Не случайно она носит имя Анкред. Она играла. Поверьте, это была игра.

– Не верю. В частности, потому, что она даже не знает, где находится моя комната.

Седрик, кусавший все это время ногти, остановился и посмотрел на Трой.

– Не знает, где ваша комната? – после продолжительной паузы переспросил он. – Но, дражайшая миссис Аллейн, это-то какое отношение к делу имеет?

Трой уже готова была поведать ему о перилах, на которые налипла краска. Она даже начала было: