Заклятие древних маори. Последний занавес

– Как знать, как знать, – возразила Миллимент. – Она ведь повсюду болтается, разве не так? Да, Полин, между прочим, у меня к Пэнти есть дело. Кто-то залез в мою работу. Целый большой узор в вышивке пропал. Я оставила ее в гостиной и…

– Пэнти никогда туда не заходит, – запротестовала Полин.

– Да? Впервые слышу. Но вчера вечером, например, во время ужина, она точно должна была быть там.

– Почему это?

– Потому, Полин, что Соня – полагаю, мы так ее должны теперь называть, – говорит, что она сидела перед ужином именно в том кресле. И еще она говорит, что в этом нет ничего необычного.

– Ничем не могу помочь, Милли. Вчера Пэнти не заходила в гостиную во время ужина по той простой причине, что именно тогда вместе с другими детьми принимала лекарство и рано пошла спать. Ты ведь сама мне говорила, Милли, что мисс Эйбл нашла лекарство в оранжерее и отнесла его непосредственно доктору Уизерсу, чтобы тот дал его детям.

– Да, верно, – согласилась Миллимент. – Поверишь ли, наша несравненная Соня не позаботилась отнести его мисс Эйбл, а папину бутылку передать мне. Вместо этого она отправилась в оранжерею, куда вроде бы, – Миллимент презрительно фыркнула, – специально для нее были доставлены орхидеи. И все цветы на пол повалила. Мисс Эйбл потом обыскалась этого лекарства, и я тоже.

– Тью-ю, – присвистнула Полин.

– Пусть так, – сказал Пол, – и все же пари готов держать, что Пэнти…

– Это еще доказать требуется, – остановила его Полин, скорее порывисто, чем убежденно, – что Пэнти имеет какое-то отношение к… к…

– К «Малине»? – ухмыльнулся Пол. – А кто же еще, мама?

– У меня есть основания полагать… – начала Полин.

– Да брось ты, мама. Это Пэнти, больше некому. Вспомни ее проделки.

– А как к ней попала эта штука? Я не давала.

– Кто-нибудь из ребят дал, наверное, а может, сама купила. Я видел нечто подобное в деревенских лавках, а ты, Фен? Еще тогда подумал, что место им в мусорной яме, со старой резиной.

– Я говорила с Пэнти, – упрямо настаивала Полин, – и она дала честное слово, что не делала этого. А уж я могу отличить, когда ребенок говорит правду, Милли. Мать не ошибется.

– Да брось ты, мама, – отмахнулся Пол.

– Кто бы что ни говорил… – начала Полин, но ее прервало появление Седрика. Выглядел он в высшей степени презентабельно и элегантно, в повадке чувствовалась некоторая снисходительность.

– Доброе утро, дражайшая миссис Аллейн. Доброе утро, мои дорогие, – заговорил он. – Пол, старина, ты уже строишь планы, как бы побольше извлечь из сложившейся ситуации? Я лично просто места себе не нахожу, все обдумываю, как организовать двойное бракосочетание. Тут есть некоторые тонкости. Видите ли, в отсутствие дяди Клода посаженым отцом Фенеллы должен быть Старик, а потом ему же предстоит по-быстрому переодеться в костюм первого жениха. Думаю, я в обоих случаях мог бы стать шафером, а Пол – вторым женихом и одновременно Сониным отцом. В общем, интересный может получиться спектакль. Дядя Томас будет пажом, а Пэнти цветочницей, в этой роли она сможет сколько угодно швыряться разными предметами. А ты, мама, дорогая, вместе со всеми тетушками составите группу будущих вдовствующих фрейлин. Я придумал всем вам совершенно потрясающие костюмы.

– Кончай валять дурака, – бросила Миллимент.

– Да нет, я серьезно, – сказал Седрик, накладывая себе на тарелку еду. – Мне действительно кажется, что вы обе устраиваете свои дела, мягко говоря, не лучшим образом.

– Не всем же дано, как тебе, так ловко обделывать делишки, – сухо заметил Пол.

– Что ж, льщу себя надеждой, что мне и впрямь удалось проявить некоторую изобретательность, – с готовностью согласился Седрик. – Соня поручает мне заняться ее приданым, а Старик говорит, что хоть кто-то сумел выказать семейные чувства. Боюсь только, дражайшая тетя Полин, что дела Пэнти практически безнадежны. У нее совершенно бесподобное чувство комического.

– Я уже говорила твоей матери, Седрик, что у меня есть основания полагать, что Пэнти не имеет никакого отношения к этой истории.

– О Господи, – вздохнул Седрик. – Как трогательно. Такая вера.

– И на зеркале твоего деда она тоже ничего не писала.

– Видите, у нашей Пэнти появился еще один сторонник. – Седрик театрально склонился перед Трой.

Полин быстро повернулась в ее сторону, а та, испытывая ощущение человека, переходящего из партера на сцену, негромко проговорила:

– По-моему, Пэнти действительно не виновата. Меня она в этом убедила.

– Ну вот! – воскликнула Полин и порывисто протянула Трой руку. – Слышите? Спасибо, миссис Аллейн. Хоть кто-то сохранил веру в мою бедную старушку Пэнти.

Но веру Трой в Пэнти Кентиш, и без того уже несколько пошатнувшуюся, ждали впереди новые испытания.

Из столовой она прошла в театрик. Холст стоял там, где она его и оставила, – у стены. Она вытащила его на середину сцены, укрепила на подрамнике и принялась разглядывать.

Глаза и нос уже завершенной головы были закрыты черными очками.

III