Заклятие древних маори. Последний занавес

– Боюсь, сэр, все то, что я собираюсь сказать, покажется самоочевидным, а может быть, и напыщенным, но мы с Фен много говорили на эту тему и пришли к определенному выводу. С самого начала было ясно, что в анонимках подразумевается Соня Орринкурт. Она – единственная, кто не получил письма, и она же – единственная, кто более всего выигрывает от смерти деда. Но письма написаны до того, как в ее саквояже нашлась эта банка с крысиной отравой, да и до того, как ей хоть что-то могли вменить. Так что, если она ни в чем не виновата, а я согласен с Фенеллой, что так оно и есть, это может значить одно из двух. Либо автор анонимки знает что-то, с его – или ее – точки зрения, подозрительное и никому другому не известное; либо письмо было написано из чистой злобы, с намерением, называя вещи своими именами, послать эту женщину на виселицу. В таком случае, как мне кажется, банка с отравой была подброшена нарочно. И еще мне – нам с Фен – кажется, что этот же самый человек положил книгу про бальзамирование трупов на блюдо для сыра, потому что опасался, что все про нее забудут, и решил сунуть ее нам прямо под нос в самой вызывающей, какую только мог придумать, форме.

Он замолчал и нервно посмотрел на Аллейна, который проговорил:

– Что ж, звучит, по-моему, в высшей степени здраво.

– В таком случае, сэр, – поспешно заговорил Пол, – по-моему, вы должны согласиться с важностью следующего момента. Я все про ту же дурацкую историю с книгой в блюде для сыра. С самого начала могу сказать, что она бросает довольно сомнительный свет на моего кузена Седрика. По сути дела, если мы только не ошибаемся, приходится говорить о покушении на убийство с его стороны.

– Пол!

– Извини, тетя Джен, но мы решили идти до конца.

– Даже если ты прав – а я убеждена, что это не так, – ты подумал о последствиях? Газеты. Скандал. Ты подумал о бедной Милли, которая души не чает в этом несчастном?

– Извини, – упрямо повторил Пол.

– Это бесчеловечно, – прорыдала его тетя, вздымая руки.

– Знаете что, – примирительно заговорил Аллейн, – коли на то пошло, давайте-ка поговорим об этом семейном обеде. Кто и чем был занят перед тем, как появилась эта книга?

Кажется, этот вопрос поверг присутствующих в замешательство.

– Да просто сидели, – нетерпеливо бросила Фенелла. – Ждали, пока кто-нибудь скажет, что обед окончен, можно расходиться. Хозяйка в Анкретоне – тетя Милли, но тетя Полин (это мать Пола) считает, что, когда она там, эти обязанности переходят к ней. Она – надеюсь, ты не обидишься, Пол, милый, – она ревниво к этому относится, а в тот день только и ждала, пока тетя Милли как-нибудь незаметно не даст знать, что можно встать. Ну а тетя Милли, мне кажется, тянула из чистой зловредности. В общем, мы сидели, каждый на своем месте.

– Соня что-то ерзала все время, – вставил Пол, – и вроде как вздыхала.

– Тетя Десси сказала, что неплохо, если б на обеденный стол не ставили блюда, напоминающие по виду обмелевший деревенский пруд. Тетя Милли обозлилась и заметила с коротким смешком, что Десси совершенно не обязана оставаться в Анкретоне.

– А Десси, – подхватил Пол, – заметила, что, как ей стало известно, Милли и Полин тайком держат в консервных банках мальков.

– Все разом заговорили, Соня пожаловалась: «Извините, но нельзя же так, хором», а Седрик усмехнулся, встал и прошел к буфету.

И вот тут-то мы подходим к главному, сэр, – решительно заявил Пол. – Сыр обнаружил мой кузен Седрик. Он отошел к буфету, вернулся с книгой и бросил ее из-за спины моей матери на ее тарелку. Естественно, она была шокирована.

– Вскрикнула, и ей сделалось плохо, – добавила Фенелла.

– Похороны и все прочее немного вымотали маму, – печально пояснил Пол. – Ей действительно стало плохо, тетя Джен.

– Да, дорогой мой мальчик, я знаю.

– Она испугалась.

– Естественно, – пробормотал Аллейн, – не каждый день тебе в тарелку падают книги о бальзамировании трупов.

– Все мы набросились на Седрика, – продолжал Пол. – А на саму книгу никто и внимания не обратил. Просто сказали, что не так уж это и смешно – пугать людей. И вообще от него воняет.

– Помню, я смотрела на Седрика, – сказала Фенелла. – Было в нем нечто странное. Он не сводил глаз с Сони. А потом, когда все мы пошли проводить тетю Полин до двери, он вдруг, как за ним водится, вскочил и заявил, что кое-что вспомнил и принялся листать книгу. Потом подбежал к двери и начал вслух читать про мышьяк.

– А уже потом кто-то вспомнил, что видел, как Соня разглядывала эту книгу.

– Но голову на отсечение даю, – вставила Фенелла, – она и понятия не имела, зачем он затеял все это. Тетя Десси проглотила какую-то таблетку, высморкалась и сказала: «Довольно, довольно, остановись! Я больше не могу этого слушать», а Седрик промурлыкал: «Да что в этом такого, Десси, радость моя? Почему бы нашей славной Соне не послушать, как будут бальзамировать ее жениха?» – а Соня разрыдалась, сказала, что все мы ее преследуем, и вылетела из гостиной.

– Дело в том, сэр, что, если бы Седрик не повел себя таким образом, никто бы и не подумал хоть как-то связать книгу с анонимками. Понимаете?

– Да, ясно.