Заклятие. Истории о магах

Болел бок, и лишь потом Микшан сообразил, что спал, навалившись на яблоки, полученные от Евстихея. По уму, яблоки должны были раздавиться или по меньшей мере сильно помяться, но с ними ничего не случилось, они оставались свежими, словно только что с ветки. Так и хочется впиться в румяный бок, но останавливает мысль, что одно из яблок отравлено, и никак не угадать какое.

За стеной заливисто храпела Клавка. Интересно, зачем ей понадобилось его поить? Ясно, что она имеет на него какие-то планы. Значит, пора делать ноги и ловить попутку до города.

Микшан поднялся, качнулся к столу. Кастрюля была пуста, огурцов тоже не осталось. Хорошо он вчера попраздновал. Хотелось бы знать, в честь чего праздник. Тетя Клава – это не Баба-яга, она даром кормить не будет.

Микшан поскоблил пальцем тарелку, не глядя взял одно яблоко. Как там Евстихей говорил: «Катись яблочко…» Куда? Или к кому? Мальчишки пели: к сопливой девочке, но это явно не то. В общем, катись и покажь, что надо.

Яблоко крутанулось по немытой тарелке, и та полыхнула непредставимым черным светом. Отчетливо запахло жженой резиной. Этот запах был отлично знаком Микшану; вместе с другими мальчишками он не раз поджигал кинутые вдоль трассы изношенные покрышки. В черной глубине обозначилось пламя – не то далекий пожар, не то просто не пойми что. А потом на фоне этого огня поднялось пепельное видение: звериная морда оскалила зубы, громовой рык ощутимо ударил Микшана в грудь, заставив отшатнуться.

Падая, Микшан успел сбить яблоко с расширяющегося черного диска. Траурный свет погас, рычание смолкло.

– Ни хрена себе шуточки… – пробормотал Микшан.

Однако шуточки только начинались. Дикая, стократ большая, чем прежде, боль пронзила его нос. Микшана подняло и поволокло к мутному зеркалу, висевшему на простенке меж окнами. Там в неясной глубине обозначилось взбешенное лицо Евстихея.

– Ты что творишь, стервец? – прошипел чародей. – Отравленное яблоко вздумал по блюдцу пускать? Знаешь, что оно тебе показало? Лучше не знай. А ты еще блюдце взял без каймы. Каемка на блюдце – это грань мира. Без границы всякая потусторонняя дрянь к нам полезет. Как ты с ней управляться будешь – и вообще что теперь делать?

– Н-не знаю… – мямлил Микшан, более озабоченный судьбой носа.

– Не знает он… А кто знает? В общем, так: день тебе на все про все. Не управишься с Патрикеем – я с тобой быстро управлюсь. Будем надеяться, что раз ты еще жив, то потусторонние силы разбудить не успел. Действуй!

– Как?

– Энергично!

Многострадальный нос энергично дернуло, изображение Евстихея исчезло. В комнату позевывая вошла тетя Клава.

– Проснулся? Молодец… – Клава потянула носом. – А что гарью пахнет?

– Не знаю. Может, с улицы?

– Врать ты любишь, но не умеешь. Ладно, покуда ври, тренируйся. Но не вздумай соврать в делах денежных. О тебе я все знаю, и что денег у тебя нет и взять негде, и что документы не то потеряны, не то и не получены. Дома своего нет, родными и близкими не обзавелся. Откуда такой взялся? Не иначе – детдомовский. Никому ты не нужен, и приткнуться тебе некуда. Оно и хорошо, мне как раз такой работник нужен. Слышь, я тебя на службу беру. Будешь в моей фирме экспедитором. Знаешь, что это значит?

– Ну…

– Не «ну», а уважаемая Клавдия Ивановна, объясни мне, дураку, мои обязанности. Куда надо бегать, что там делать.

– Я, может, еще не пойду к тебе в батраки.

– Да куда ж ты денешься? Ты мне вчера по пьяни много чего наболтал. Как ты думаешь, откуда я знаю, что денег у тебя ни полушки, паспорт то ли потерял, то ли не получал? Прописки никакой, знакомых ни единой души. Откуда ты такой взялся? Эмигрант, что ли? Так и у тех есть за кого зацепиться. А тебе, кроме как за меня, цепляться не за кого. Так что слушай и вникай. Сейчас придет машина. Вдвоем с Ромкой загрузитесь и поедете в город. Развезете товар, Ромка знает кому. Я тебе бумагу дам, сколько кому сгружать. Товар сгрузишь, получишь деньги. Никаких расписок не надо, у нас по-честному. Деньги большие, но не вздумай попользоваться или вовсе сбежать. Я баба деревенская, но найду тебя в полчаса, хоть бы ты в Москву умотал или на Дальний Восток. Знаешь, что тогда будет?

– Догадываюсь.

– Нет, ты о таком не слыхивал. А впрочем, пора. Ромка гудит. Завтрака тебе не будет, с утра есть – живот мучить. Вернешься к обеду. Тогда и денег тебе твою долю отслюню. Не боись, не обижу. Все понял? Тогда – пошел.

– Погодь, – тормознул Микшан. – Товар-то какой?

– Ну, ты простота! Пил ты вчера что? Это товар и есть.

– Понял. А если полиция?

– Так ты не попадайся. За то и деньги плачу. Но ежели что, вали все на Ромку: мол, он подрядил тебя ящики грузить, а больше ты знать ничего не знаешь. Но учти: Ромка будет на тебя валить. Сумеете ментам головы задурить – отлично! Не сумеете – пойдете под суд. Но обо мне ни в коем случае ни полслова, иначе припаяют вам групповуху и загремите далеко и надолго.

– Что-то мне неохота в это дело ввязываться, – прогундосил Микшан.

– Так никто тебя не спрашивает. Да ты не боись. Не на грабеж тебя посылаю, на честную работу.