Заклятие. Истории о магах

– На горшок! – затрубил Махан. Все оправления его организма были ему чрезвычайно дороги и непременно объявлялись во всеуслышание.

В конце концов горшечная эпопея закончилась, воспитанники улеглись по кроватям, свет в игровой и столовой был погашен, лишь в спальне и туалете мертвенно синели ночники.

– Спокойной ноченьки, детки! – произнесла Мамочка и ушла, плотно прикрыв дверь.

Полин знал, что ночью в детском доме должна дежурить ночная нянечка, но у них никакой нянечки не было. Зато Хозяйка ночевала здесь же, хотя никому в голову не могло прийти потревожить ее сон.

Синие ночники окрашивали лица воспитанников в трупный цвет. Никто еще не спал. Потом из полутьмы послышался голос:

– У Мамочки в кабинете на стене картина висит, и никто не может понять, что там нарисовано. Какая-то мазня, будто Фика кисточкой водила. На самом деле там дряка кусачая прячется, просто ее днем не видно. А ночью она наружу выползает, чтобы никто без разрешения в кабинет не забрался. Зато кого Мамочка за плохое поведение в кабинет вызывает, то дряка из картины смотрит и запоминает. Ночью через щелку проползет, отыщет баловника и хапнет. Поэтому Мамочка никого не наказывает, за нее дряка старается.

– Что ты сказал? – прогудел Махан.

– Что слышал… – дерзко ответил какой-то невидимый бунтовщик.

Ночью Махана не так боялись: он редко вылезал из своей кровати, разве что с дрожжей начинало сильно пучить. Но знаменитый горшок стоял у него не в туалете, как у всех детей, а под кроватью.

Полин поглядел с прищуром, стараясь рассмотреть, кто говорил только что. Глядя с прищуром, можно увидеть истинную природу говорящего, но сейчас синий свет не давал ничего разобрать.

– Будет вам… – примиряюще произнес еще кто-то из мальчишек. Явно сильный, из тех, кто не боится Махана. – Устроите драку – Хозяйка придет, всем влетит. Знаете же, что ночью драться нельзя. Сейчас время не драк, а подкроватных чудищ. Они уже тут, смотрят и слушают, что мы болтаем.

Назвать Мамочку истинным именем – на это осмеливались немногие, да и то под синей лампой, когда не разобрать говорящего. Разве что чудища могут разобрать, но это уже судьба, кому как повезет. Чудища не любят свидетелей, они ждут, пока все уснут. Тем не менее ссора пригасла не начавшись.

– А вот кто скажет, – вроде бы это говорил прежний миротворец, – какое истинное имя у тети Капы?

– Нет у нее истинного имени, – сказал Полин, стараясь изменить голос, чтобы не узнали. – Тетя Капа она, и все.

– Как же нету, – возразила какая-то девчонка, – если она нам кушать приносит?

Полин мог бы возразить, но не стал этого делать. На тетю Капу Полин не раз смотрел с прищуром, но не видел в ней ничего, что указывало бы на наличие у поварихи истинного имени. Но сказать такое – значит выдать себя. А спорить просто так Полин не любил.

Воспитанники часто спорили по всякому поводу и без повода. Спорить значило подойти друг к другу, вытянувшись как можно выше – кто может, так и на цыпочки подняться, – и громко кричать: «Да-да-да-да!» или «Нет-нет-нет-нет!» – кто кого перекричит, тот и прав.

Спорщица, не дождавшись возражений, принялась развивать тему:

– Зато у дяди Саши истинное имя – Повелитель Кочерги. Я знаю, у него в котельной кочерга есть, вся черная, хотя она ненужная, потому что там газ.

– Он может эту кочергу раскалить в огне и прижечь того, кто в кочегарку сунется, – уж этот кляузный голосок Полин узнал бы среди кучи других.

– Что, Будька, – сказал Полин, – ты небось часто в кочегарку совался, и дядя Саша тебе крепко кочергой нос прижег. А то откуда ты про кочергу знаешь?

Будька засопел и ничего не ответил.

Славненько получилось. О таком Будька ябедничать не станет ни Мамочке, ни Махану: ведь это значит доносить на самого себя. А Махан наверняка к утру все забудет.

В спальне наступила тишина. Одни воспитанники уснули, другие, памятуя, что молчание золото, предпочитали помалкивать.

Полин умел и любил спать, но мог, если надо, часами вслушиваться и вглядываться в ночное безмолвие. Все тихо, спокойно, только светятся желтым глаза бессонного Махана. Махан никогда не спит, просто лежит с открытыми глазами. Поэтому поглядеть на него с прищуром нельзя, это он сразу заметит и уж точно не забудет. А просто так Махан ничего ночью не видит, потому что у него куриная слепота.

Остаток ночи у Полина из памяти выпал. Может быть, он спал, может – караулил, но что? Не подкроватное же чудище, которым пугали друг друга воспитанники. Поначалу Полин верил в подкроватное чудище, боялся его и долгими ночами ждал его появления, но потом дядя Саша, с которым Полин, вопреки строгому запрету, водил знакомство, сказал, что никакого подкроватного чудища нет, под кроватями только пыль, потому что нянечка тетя Клава плохо подметает и редко моет полы. А какой толк пугаться пыли? Полин бояться перестал и уже не ждал, что кто-то полезет из-под кровати.