Заклятые любовники

— Помните Пирса? В Энгерии много талантливых ученых, но каждое изобретение им приходится отстаивать, доказывать, что оно не нарушает закон и что его использование не принесет вреда.

Он действительно отличался от своего отца: тот вовсе не признавал технологии. Для Винсента же это казалось по — настоящему важным. Я села, поправила сползающий с плеча халат. Тому, для кого магия — основа силы и власти, нелегко от нее отказаться, зато для простых людей работа Пирса и ему подобных неоценима.

— И каково же соотношение голосов в парламенте?

— Раньше большинство было против, но сейчас, когда сильной магией обладают единицы, многие склоняются к тому, что достижения науки пойдут во благо Энгерии.

— Многие, но не все?

— У реформы достаточно сильные противники. Итан Аддингтон — один из них. Он вел дела с моим отцом, и до сих пор считает меня паршивой овцой. Хотя и не говорит об этом вслух.

Я вспомнила ледяного лорда — канцлера и поежилась.

— Сейчас они делают основной упор на то, во что это выльется. Итан считает, что это ударит по казне и в конечном итоге приведет к революции. Хотя вопрос о финансировании даже не стоит, главное, чтобы парламент утвердил законопроект.

— Почему не стоит? — удивилась я, перехватила его взгляд и замерла. — Вы… собираетесь взять расходы на себя?

— Не только я. Многие аристократы и предприниматели готовы поддержать развитие Энгерии, и, естественно, получить прибыль.

Винсент оперся на локоть, я его интересовала больше опостылевших дел.

— Вы бывали за границей?

— Однажды. Посетила столицу Вэлии, отдыхала на побережье.

— Вам понравился Ольвиж?

— Город как город. Шумно, пыльно, пестро, много приезжих, кабаре, развлечений и любвеобильных вэлейцев. Хотя красота многочисленных соборов поражают, галереи и театры там весьма недурны.

— Не сомневался, что вы обратите внимание на театры. Как вам побережье?

Де Мортен коснулся моего плеча, провел рукой по спине и ниже, его ладонь замерла над бабочкой. Кажется, наш разговор только что стал еще откровеннее.

— Океан невероятен. Не думала, что меня что‑то сумеет…

Винсент потянул мой халат вниз, обнажая спину, коснулся губами основания шеи.

— … так впечатлить. Он сильный, неукротимый, и… — он скользнул руками по моим плечам, погладил лопатки и поясницу, дюйм за дюймом сдвигая шелк — поразительно, раньше я и представить не могла, что у этого мужчины могут быть такие нежные прикосновения. — Мягкий, волнующий. Опасный.

Мы все еще об океане говорим?

— Опасный. — Дыхание Винсента щекотало кожу на затылке, и я задрожала. — Продолжайте.

Его губы нежно касались спины вдоль позвоночника, а руки поглаживали ягодицы. Я вздрогнула, когда он отбросил халат, опаляя кожу прикосновениями. Не могла продолжать, потому что узор под его ладонью отзывался пульсацией и обжигал так, словно мне заново наносили татуировку. Попытка вывернуться не увенчалась успехом: Винсент подтянул меня к себе, заставляя приподняться и встать на четвереньки. Теперь его пальцы скользили по внутренней поверхности бедер, тем неожиданнее оказалась короткая искра боли, ужалившая чувствительную кожу и тут же сменившаяся дразнящим поглаживанием.

От ладоней Винсента шел жар, каждое его касание наполняло силой, а моя бабочка помогала ему в этом. По телу разливалась истома, заставляющая пьянеть, для того, кто обладал магией — привычно, но мне открылось совершенно новое чувство. Колени подрагивали от напряжения, спина взмокла. Чувства стали ярче, сильнее, и в миг, когда он сжал мою грудь, играя с напряженным соском, тело пронзил острый разряд наслаждения — достаточно для того, чтобы застонать в голос.

Я подалась назад, стремясь вжаться промежностью в его бедра, но он не позволил. Провел пальцами между набухших влажных складок, вокруг клитора, лаская издевательски — медленно. Желание смешалось с чистой энергией, будоражило, заставляло извиваться и кусать губы от невозможности получить больше. Тело горело, словно меня окунули в прорубь или я шагнула в огонь, тысячи иголок впивались в кожу, пульсация между ног то становилась сильнее, то отступала.

Не знаю, что он со мной делал, просто не представляю: теперь уже не только браслет змеи рассыпал изумрудное сияние, перед глазами полупрозрачным флером плыла мерцающая пелена, коконом окутавшая нас и в точности повторяющая контуры наших тел. Сознание словно отключилось, когда его пальцы оказались во мне — растягивая, лаская, поглаживая чувствительный до безумия вход. Я ахнула, когда он скользнул глубже, мягко и в то же время настойчиво массируя не менее чувствительное местечко внутри. Наслаждение шло по нарастающей, я только чудом не забывала дышать, а потом Винсент убрал пальцы и вошел — резко, сильно, на всю длину.