Заклятые супруги. Темный рассвет

– Неужели? – я повернулась к камердинеру. – С чего бы?

– С того, что ваша сентиментальность уже не в первый раз натворила дел.

– Выйди.

Я вздрогнула, хотя обращались не ко мне: таким тоном спокойно можно голову снести, как лезвием шиинхэ. Жером же только бросил на меня испепеляющий взгляд, швырнул газету на диван и вышел. Гийом последовал за ним, и когда за мужчинами закрылась дверь, Анри приблизился.

– Мы не можем опровергнуть статью, но можем попытаться доказать, что все это тщательно спланированная провокация.

– Спланированная кем?

– Сыном Эльгера, разумеется. Я достаточно терпел его выходки, но теперь… Для начала все станет известно его отцу.

– Анри, нет.

– Это дело его рук, Тереза. Кто еще мог дать рекомендации в Маэлонский Фонд?

– Да кто угодно! О Евгении ты не подумал?

Мысли о графине рождали не самые приятные чувства. Я представила ее трепыхающейся на натянутых нитях тьмы, и стало немного легче.

– Евгения заперта в Мелузе.

– Тем не менее у нее могут быть сообщники. Тот же Альмир…

– Она не настолько глупа. Его величество Альтари на нее зол, так и с головой можно распрощаться.

– А Эрик? Неужели ты думаешь, что собираясь провернуть такое, он бы доверил нам свою тайну?

– Спрошу по-другому: кому действительно выгодно нас утопить? Этим выстрелом он бьет сразу по двум мишеням, мстит мне и рушит планы Симона.

– Я видела его глаза, когда он смотрел на Джолин. Для него это действительно важно, а еще…

А еще я чувствовала: боль, отчаяние, бессильную злобу, не имеющую к нам никакого отношения. Не знаю, как, не понимаю, почему. И не уверена, что хочу это знать. Но не все в этом мире поддается объяснениям.

– Он прекрасный актер, а ты видела то, что хотела видеть.

– Тебе не кажется, что ты готов его обвинить, только потому что…

– Потому что?..

– Потому что вы двое терпеть не можете друг друга!

– Прости, что я не готов доверить ему свою жизнь после того, как он только чудом не убил тебя и моих друзей.

– Это осталось в прошлом!

– Люди не меняются так быстро, Тереза.

– Анри, ты же сам говорил, что…

– Я ошибался.

– Ошибаешься ты сейчас. Пожалуйста, не делай поспешных выводов. Позволь мне поговорить с ним.

– Нет.

Это прозвучало как приказ.

– Нет? – я приподняла брови. – То есть снова запрешь меня в Лавуа?

– Если потребуется.

– Мы столько говорили о доверии. Неужели мы так ему и не научились?

– Я больше не стану тобой рисковать. Жером прав, это не женские дела. И если Эльгер не способен держать сына в узде, возможно, это стоит поручить кому-то другому.

Взгляд Анри сейчас напоминал кардонийскую сталь в огне. Крючья браслета впились в запястье, с каждой минутой обжигая все сильнее. Да он действительно готов бросить вызов Эльгерам! И всему миру.

Подошла ближе, заключила его руки в ладони.

– Это касается нас двоих, и решение мы должны принимать вместе.

– Так же, как ты в Шато ле Туаре?

Я отшатнулась.

Смотрела на него в надежде, что он скажет что-то еще, но Анри молчал. Даже в лице не изменился.

– Если пойдешь к Эльгеру, – сказала негромко, но твердо, – перечеркнешь все, что между нами было.

Развернулась и вышла, оставив его наедине с газетой. Не знаю, куда подевались Жером и Гийом, но я была рада: видеть их сейчас совсем не хотелось. Пусть ругаются, пусть спорят до хрипоты, пусть решают свои мужские дела.

А мне пора дочку укладывать.

Мы с Кошмаром на пару ожесточенно драли: он – мягкий пушистый ковер, что в другие времена ему строжайше запрещалось, я – волосы щеткой. От ковра во все стороны летел пух и шерстинки, от моих волос – искры. Кот нагло пользовался тем, что мне сейчас не до ковров, а я просто не знала, как еще справиться с волнением. Вот и доставалось волосам, которые, кстати сказать, прилично так отросли. Пусть и не до прежней длины, но уже к тому приближались: в детстве няни и гувернантки только диву давались, как у меня это получается. Не знаю, как, но волосы и впрямь росли с небывалой скоростью.

За окном царила темень. Еще бы, ночь уже перевалила на вторую половину, хотелось забраться под теплое одеяло и свернуться клубочком, но вертеться юлой и протирать дыры в простынях не хотелось от слова совсем. Поэтому я продолжала расчесывать волосы, мечтая о хлебе с ветчиной. Просто это было последнее, что мне сегодня удалось перехватить из еды, бегом и на кухне. Тогда я запихнула в себя пышный мягкий хлеб и сочное мясо, даже не почувствовав вкуса… Дура! От ужина отказалась, потому что кусок в горло не лез, теперь вот искренне об этом жалела.

Негромко хлопнула дверь, но я не обернулась. Зато щетку приложила о туалетный столик так, что он чудом не треснул.

– Кошмар!

Кот напоследок деранул ковер и метнулся в сторону, с оглушительным мявом уворачиваясь от запущенного в него сюртука. Предполагалось, что он накроет его на месте преступления, но Кошмар оказался проворнее. Влетел серой молнией под кровать и забился поглубже, на всякий случай.

– Ха-ха! – победно воскликнула я, когда увидела, что Анри промазал. Но по-прежнему не обернулась.

– Тереза.