Заклятые враги

— Вы уверены, господин… капитан дворцовой стражи? — ядовито переспросил один из бывалых ветеранов. — Вы уверены, что призрак? Сотворённый магией дух?

— Абсолютно, — покачал головой Фэз. К нему обращались с таким презрением редко, но сейчас — будто бы все чины, все, кто когда-либо знал Дарнаэла лично утратили собственную веру в праведность Кальтэна. Он сказал, что видел своими глазами смерть Тьеррона — но, может быть, их королю всё-таки удалось выжить? Удалось выиграть в этой бесконечной борьбе за жизнь с королевой Лиарой? А может, всё не так уж и страшно, как описывал им этот Рри с балкона?

— Я прошёл с ним четыре войны в одном отряде, — возразил мужчина. — Я помню его ещё совсем ребёнком, когда умер его отец. Да подери нас Первый, тридцать лет уже прошло с тех пор, как я увидел его впервые, даже ты, Кальтэн, знаешь нашего короля хуже. И ты думаешь, я способен принять какой-то жалкий дух за него?

Он повернулся. Дарнаэл, возможно, ничего и не слышал — он стоял далеко, всё так же равнодушно, ни на что не опираясь, но в позе что-то изменилось. Ирония, раздражение чувствовались даже тут, на таком расстоянии — Тьеррон скрестил руки на груди и, очевидно, усмехался.

Любое сомнение значило его победу.

И, конечно же, такого его знала большая часть армии. Весёлого, способного посмеяться над кем угодно — и в первую очередь над самим собой.

— Войско моё, эй! — окликнул он вновь — волшебство всё так же заставляло голос звучать звонко и быть услышанным в каждом уголке огромного элвьентского лагеря. — Если вы поднимете головы и посмотрите на небеса, то увидите там тучи. Я очень надеюсь, мне не придётся торчать тут до ночи под дождём, пока вы наконец-то определитесь, кому верите?

Где-то вдалеке послышался громкий гул отрядов. Совсем ещё мальчишки; одной королевской шутки для этих детей, ровесников Дарнаэлова сына, с головой хватало поверить в то, что это именно их правитель. Дар никогда не относился к своему народу с презрением — но, впрочем, всё это было таким…

Знакомым.

Кальтэн вздохнул.

— Это не может быть он.

Почему он так отрицает? Потому что Дар, его друг, никогда не убил бы его любимую Тэзру. Там, на возвышении, просто хорошая подделка — подделка королевы Лиары, всегда завидовавшей своей советнице.

Но стоит только армии поверить, что это и вправду Тьеррон, кем бы из них тот мужчина не оказался, они примут его сторону. И никакой войны с Эррокой не будет, и Кальтэн не сможет отомстить. Он чувствовал, как кровь билась в голове, как страшная боль будто бы насквозь прорезала его тело — нельзя отступать.

Тэзра умирала тогда, когда он обращался льдом. И все её суждения, все её мысли — всё это запуталось в разуме Кальтэна. Он перевирал их, перекручивал, пытался пояснить — он уже не знал, желает ли смерти своему извечному другу Дарнаэлу или, может быть, всего лишь проклятой королеве за его спиной. Как всегда, Лиара спряталась в нору, не принимая ни единого судьбоносного решения — сначала щитом стояла её советница, теперь мужчина, который никогда не дождётся от неё чего-то большего, чем любовь — хоть капли уважения.

Или, может быть, Фэз думал уже о себе?

Он сделал шаг вперёд, уверенный и бодрый, а потом двинулся к скале, больше ни с кем не разговаривая. Вся армия замерла — там, дальше, они даже не могли отличить своего короля — тот оставался просто силуэтом, точкой на фоне зелёных холмов. Они не видели ни знакомых черт лица, ни уверенного взгляда синих глаз, ни издевательской улыбки на губах. Не видели, как рука ложится на эфес шпаги — король не признавал тяжёлые, громоздкие, неудобные мечи — не замечали того, как трава колышется у него под ногами от с трудом сдерживаемого волшебства. Его чар — чар, которые будут признаны в любом уголке огромного королевства Элвьенты. Единственного вида магии, которым когда-либо пользовался Дарнаэл Тьеррон.

Первые ряды — там, где за линией костров ощетинились сначала оружием молодые и лениво коснулись своих мечей, луков, копий — и даже револьверов, заморских, привезённых из удачного похода королём, ещё не вошедших в привычку, — ветераны, — ждали перемирия. Перемирия с огромным войском, состоявшим из одного человека. Пушки развернули — теперь они могли попасть разве что в воздух, разорвать его треском заряда. Все они опустили руки — все они отбросили то, чем могли защищаться, старомодное, задержавшееся ещё из прошлых веков и войн при Дарнаэле Первом, и новое, введённое в их государстве только при молодом короле, одним махом преодолевшим военное отставание Элвьенты от заморских государств.

Он вытащил их однажды из болота, которое поглотило Эрроку. Он вернул былую мощь рухнувшего почти, расколовшегося на множество маленьких кусочков государства. Разумеется, они верили ему — все они должны были ему не одну жизнь.