Заклятый брат

– Верю. – Вадим тут же принялся за работу, с поразительной ловкостью скручивая и нажимая на уголки шкатулки мясистыми пальцами. Саймон не успевал следить за ним, хотя мгновение спустя Вадим вскинул на него взгляд. – А ты быстро предал Наследников. Видимо, не такой уж ты и благородный, каким себя считаешь.

Никого Саймон не предавал; уж точно не специально. Да и пропавших Наследников среди Одичалых не было – но Саймон ещё помнил людей, которых мельком встретил тогда в Диколесье. Присев рядом с По на колени, он снял колпачок со шприца, но помедлил.

– Что будет с Одичалыми?

– Ты сам прекрасно догадываешься, – ответил Вадим. – Не волнуйся. Я не скажу, кто их выдал.

Легче не стало. Саймон глубоко втянул носом воздух. Одичалые были готовы к нападению Верховного Совета, иначе и быть не могло. Скорее всего, даже обрадовались представившейся возможности перейти в наступление. А до пропавших Наследников Вадим всё равно не доберётся. Так что надежда на лучшее ещё теплилась в груди.

Саймон вколол По противоядие и присел рядом. Но дыхание фенека участилось, а потом он забился в конвульсиях, и Саймон шокировано застыл.

– Что случилось? – в панике спросил он. – Почему у него припадок?

– Потому что, – спокойно отозвался Вадим, – ты вколол ему повторную дозу яда. Разумеется, первая тоже была летальна. Но до этого яд действовал медленно, а теперь… куда быстрее.

Саймон мгновенно вскочил, в ярости бросаясь к Вадиму.

– Ты же сказал, что это противоядие! – прорычал он, на ходу заостряя когти.

– А ну стой! – сказал Вадим, отскакивая к самому краю скалы. – Ещё шаг, и твоей подружке конец.

Он поднял коробку, и Саймон застыл. Кровь бурлила в венах, но тело сковал лёд.

– Уговор есть уговор, – произнёс он, до боли стиснув зубы. – Ты сам так сказал.

– Да, – признал Вадим. – Но ты мне соврал, Саймон Торн. В Шварцвальде нет и не было никаких Одичалых. – Он зажал шкатулку большим и указательным пальцами. – Даю последний шанс спасти паучиху. Где пропавшие Наследники, Саймон? Куда ты их спрятал?

Вдохнуть не получалось. Горло сдавило, лёгкие отказывались работать, а перед глазами замелькали пятна, перекрывающие глумливую ухмылку Вадима. За спиной раздавались хрипы По, смешанные с прерывистым дыханием.

– Я не знаю! – выкрикнул он. – Правда, не знаю! Это не я их похитил!

– Тогда кто? – спросил Вадим, и Саймон замотал головой.

– Я не знаю, клянусь.

На мгновение повисла тишина, а потом Вадим вздохнул.

– Как жаль, – пробормотал он. – Теперь твоей подружке точно не жить.

Время вдруг замерло. Саймон смутно осознавал, что превращается – но даже не знал, в кого. Просто чувствовал, какими острыми становятся зубы, как впиваются в землю когти, как напрягаются разросшиеся мускулы, готовясь к прыжку.

Но когда он бросился на Вадима, жалея, что не сделал это давным-давно, тот схватил шкатулку обеими руками и повернул посередине. Раздался отвратительный хруст, прокатившийся по сознанию эхом, и Саймон мгновенно понял, что это значит.

Ариана была мертва.

22 Заговор крокодилов

Вадим успел превратиться до того, как Саймон на него налетел: под волчьими лапами отчаянно билась рысь – рычала, царапалась, боролась за жизнь.

Ариана умерла.

Она умерла.

Слова отдавались в голове эхом, но Саймон их не слышал. Не понимал. Разум отказывался принять то, что значил тот хруст, отказывался вспоминать о хрупкости паучьего тела. Ариана была хитрой и умной – а секунду назад ещё живой. Он просто не мог поверить, что её больше нет.

Когти Вадима впивались в шкуру Саймона, оставляя за собой глубокие раны, но ему было плевать. Он не чувствовал боли – лишь лихорадочную, всепоглощающую жажду мести. Он вонзил клыки в горло рыси; в рот хлынула кровь, желчь встала в горле, но он не разжал челюсти. Вадим, воя, судорожно забился, пытаясь вырваться из хватки Саймона, но он был больше рыси в два раза и так и не выпустил её, даже когда в плечо впились клыки.

Ариана умерла, и Вадим за это заплатит.

Хрусть!

Резкий звук громом отдался в ушах, и на мгновение Саймону показалось, что он сломал Вадиму кость. Рысь обмякла под ним, откинув голову, и Саймон застыл, мечась между яростью и смятением. Он что, свернул Вадиму шею?

– Ты правда думаешь, что меня так просто убить? Просто оскорбительно.

Слова пробились сквозь пелену горя и ненависти, и он отпустил рысь, решив, что окончательно свихнулся. Но нет – всего в паре метров, сжимая в руке толстую ветку, стояла Ариана.

– Что… – Внутри всё сжалось. Он забыл, как дышать, как говорить, всё на свете. – Как…

– Думаешь, меня удержит какая-то коробка, Саймон? Серьёзно? Коробка? – Она смерила его таким знакомым взглядом, что он чуть не расхохотался и не разрыдался одновременно. – Давай, вставай. Ты весь в крови Вадима.

Саймон опустил взгляд на израненную рысь. Вадим дышал, но явно был без сознания. Подскочив, Саймон встряхнулся и вернул себе человеческий облик. Вся рубашка Нолана оказалась залита кровью.

– Но… Вадим же захлопнул ловушку…

– Да я эту нелепость обошла ещё в лагере, – сказала Ариана, доставая из поясной сумочки салфетку. – Рот вытри. А то смотришься дико.