Заклинание, убивающее миры (СИ)

Драко старается сдерживать победоносную улыбку, невольно понимая, что со стороны это выглядит как насмешка, а ему сейчас вовсе не до смеха.

Он снова подходит к Гермионе. Обнимает, заглядывает в глаза, в надежде не увидеть там пустоту.

Он успел, её взгляд уже почти погас. Она шмыгает носом и снова прячет глаза.

— Глупая, — шепчет Драко, — глупая, моя девочка… не бойся, я не обижу тебя!

Гермиона только что чуть не совершила огромную ошибку! Чуть не позволила эмоциям взять верх над здравым смыслом. Чуть не отдалась Малфою просто из-за того, что боялась остаться одна. Или это уже что-то другое? Что-то глубинное, похожее на безумие. Наверно, именно так сходят с ума — позволяя себе напрочь отключить мозги. Ведь если думать трезво…

— Глупая моя девочка… не бойся, я не обижу тебя!

…И желание думать исчезает!

Драко не ушёл. Он стерпел её отказ и принял его. Он уважает её решение. Он гордится своей уникальностью в её глазах. И он действительно не хочет причинить ей новую боль. Ведь, по непонятной ему пока причине, её боль отдаётся в его груди, заглушая иные чувства. И плевать на магическую повязку и метку, убивающую его. Важно только забрать всё плохое у Грейнджер, не позволить ей поддаться страху и не испугать.

— Я не обижу тебя! — твёрдо повторяет он. — Не бойся. Ты мне веришь?

Верить Малфою? Что за чушь. Но Гермионе мучительно хочется верить ему. Потому что он не уходит, оставляя её одну. Потому что вновь сквозь ненависть и презрение он остается рядом, в тёмной библиотеке, спасая её от кошмарных воспоминаний и сейчас, принимая её выбор и обещая не обидеть. Потому что Малфой — первый человек в этом чёртовом мире, который остаётся рядом с ней скорее не «потому что», а «вопреки всему».

И ей так хочется верить, что он делает это ради неё, а не ради проклятой книги, которую Гермиона под страхом Азкабана стащила для Малфоя из Тайной Секции.

— Почему ты не ушёл? — не поднимая глаз спрашивает она, путаясь пальцами в расшитом серебром манжете его мантии.

— Потому что я хочу остаться здесь. Тебя это не устраивает?

— Устраивает…

— Грейнджер, — Драко отстранился немного, стараясь взглянуть ей в лицо, — точно всё хорошо?

— Угу, — она снова жмётся к его груди. Сейчас надо спросить, надо задать вопрос, который задавать очень страшно. — Малфой, почему ты остался со мной?

— Я так хочу. Мне этого достаточно.

— А книга?

— Что книга? Ты думаешь, я остался из-за книги? Я сволочь, Грейнджер. Но я не стал бы поступаться своими принципами даже для того, чтобы ты достала книгу. Я всегда всё делаю, потому что я так хочу. Я с тобой, потому что я хочу быть с тобой. Надеюсь, одного раза достаточно и повторять мне не придётся. А ты почему со мной, а, Грейнджер?

«…И не дай Мерлин тебе сказать, что ты решила помочь мне из жалости…»

— Потому что с тобой не страшно.

Драко сильнее прижал её к себе. Смелая спасительница мира. Защитница слабых. Мракоборец и боец с Пожирателями. Что сделала с тобой война, если ты прячешься от страха на груди самого подлого и корыстного человека на свете?

— Всё будет хорошо, Грейнджер! Не бойся меня. Тебе я вред не причиню. Веришь?

— Очень хочу верить…

Мир рушится, превращаясь с каждым вдохом в новый, альтернативный мир. В котором возможно, что Гермиона Грейнджер поверит когда-нибудь Драко Малфою. И сейчас есть только два человека в этом пыльном тупике старого замка. В тишине каменных стен. Два уникальных в своём роде человека. Которые с каждой минутой становятся друг для друга совершенно особенными.

А ещё теперь каждый из них знает, что «Никто» обрёл лицо и имя.

====== Кредит недоверия ======

Гермиона не пошла к Макгонагалл. Не отнесла ей книгу и ничего не сказала. А ещё, не сказала Гарри о том, почему глупо улыбалась вечером в гостиной и была несобранная. Не сказала Рону, что не пойдёт с ним на танцевальный вечер. Не сказала Джинни, что целовалась и почти отдалась Малфою в коридоре возле кабинета директора.

Это было неправильно и очень странно — вспоминать его прикосновения, его тепло и запах.

Малфой всегда был врагом. Сыном человека, пытавшего их друзей, и чуть не убившего их самих. Был ли он Пожирателем Смерти? Гермиона знала — не был. Во-первых, ему не исполнилось на тот момент восемнадцать лет, а Волдеморт не клеймил несовершеннолетних. А во-вторых, ей просто очень хотелось, чтобы так и было. И даже когда они давали показания в Визенгамоте, рассказывая, как Малфои помогали в борьбе с Волдемортом. У Гарри спросили тогда, видел ли он метку у Малфоя младшего в ту ночь, когда умер Дамблдор. И Гарри сказал, что не видел. Гермионе очень хотелось верить, что это так. Она спросила после суда, правда ли это? Гарри смутился и болтал что-то про милосердие.

Снова чёртово милосердие. Последнее время это слово преследовало Гермиону. Хотя, после всего, что случилось, милосердной стоило быть самой к себе. Немного расслабиться, поверить в то, что не всё в той финальной битве зависело от неё. Что на её руках нет вины за гибель друзей.