Заклинание, убивающее миры (СИ)

Видеть Малфоя каждый день в кабинетах и коридорах замка было невыносимо. Особенно, когда он пытался заговорить с Гермионой в присутствии её друзей или своей свиты. Зачем он это делал? Зачем обращался при всех? Зачем? Хотел лишний раз унизить, указать на место? Хотел самоутвердиться снова за её счет? Хотел ранить еще больше? А может… просто хотел поговорить? Гермиона стиснула кулаки, заставляя себя прогнать шальные мысли. Она безумно скучала, но не позволяла даже маленькой тёплой надежде закрасться снова в сердце. Малфой — предатель! Он воспользовался ею, чтобы добыть книгу и снять метку. А с предателями надо быть жёсткой и крайне аккуратной. И не подпускать их близко, как бы этого не хотелось.

Ни один маг в мире не сможет больше сделать ей больно. Ни одно живое существо не достойно её слёз. Гермиона зареклась не плакать, обещала себе, что проклятые, солёные капли никогда снова не появятся на глазах. Она слишком много плакала после Войны, когда поняла, что обратной дороги нет. Когда попрощалась со всем, что было ей так дорого. Грейнджер обещала себе, что никто и никогда больше не заставит её страдать. Тем более Малфой. Тем более, что обида на него душила хуже, чем проклятый василиск из Тайной Комнаты.

Чего Малфой хочет теперь? Чтобы она снова вернулась к изучению его проклятой книги? Нет уж! Она больше не купится на эту пургу!

— Ищи себе другую игрушку…

Надо не дать себе шанса поднять на него глаза. Вопреки всему. Вопреки желанию снова поверить и той самой слабой надежде, которая билась в конвульсиях где-то в районе груди. Потому что если она посмотрит в его глаза, то, возможно, даст слабину и начнёт придумывать ему оправдания, как тогда, на Чердаке над старым кабинетом Прорицаний. А делать этого нельзя. Никак нельзя! Потому что Малфой предатель и не стоит даже толики её внимания. Надо просто закончить разговор и пройти мимо.

А потом тихо плакать, закрывшись в кабинке женского туалета, душа себя мыслями о нём и о том, как он мог так поступить?!

====== Накануне ======

Заснеженный зимний Хогсмид особенно здорово смотрится вечером. Когда на улочках зажигаются фонари, отражая свет от морозных дорог и веток хвойных деревьев, везде чувствуется дух Рождества. А студенты Хогвартса разгуливают по магическому городку, наполняя все его уголки смехом и весельем.

В этом году ажиотаж от похода в Хогсмид был удвоен тем, что вечером всех студентов ждали Танцы в Большом Зале с новой, захватывающей игрой, которую Макгонагалл представила студентам как Перекрёстные Танцы Судьбы, придуманные Гермионой Грейнджер. Волнительно было всем, ведь никто из студентов заведомо не знал, кого тебе выберет Чаша в партнеры на танец.

Последние пару дней Гермиона была увлечена подготовкой Вечера, готовила декорации, выбирала музыку для магического оркестра, утверждала меню с домовиками. Друзья активно помогали ей во всём. Гарри и Рон вешали флажки и свечи, Джинни дегустировала блюда, Луна придумывала дресс-код, Невилл тоже что-то делал, вероятно, что-то важное… задачи сыпались одна за другой, и времени думать о Малфое практически не было. Это были замечательные пару дней. И лишь только ночью, оставаясь наедине со своими мыслями, Гермиона вспоминала Драко и ругала себя за эти воспоминания. Мерзкий Хорёк превращался понемногу обратно в животное из человека, и от этого становилось немного легче.

А ещё он ни разу не попался ей на глаза за эти пару дней. Они не виделись ни за завтраком, ни на лекциях.

Уехал домой? Попал в лазарет? Избегает? Пусть выбирает любой из вариантов, ничто не заставит её вновь думать о нём…

Но мысли все равно приходили. Обида, смешанная с чувством гордости, злость на Малфоя, его поступки и на себя за то, что поверила…

Пэнси Паркинсон — неискренняя, наигранная — она идеально подходила чёртовому предателю. Вместе они были бы чудесной парой — змеиным кодлом, которое рано или поздно сожрёт само себя. Хотя, какое Гермионе дело до Малфоя и Паркинсон? До Малфоя и Гринграсс? До любой из них и Малфоя?

Ответ был слишком очевиден: ей было дело до Малфоя, потому что она хотела быть в тот миг на месте Пэнси. Гермиона не могла себе признаться в этом, но больше всего хотела тогда, чтобы он мог дотронуться до неё или хотя бы заговорить в присутствии посторонних людей. Чтобы их отношения можно было придать огласке…

А сейчас даже само слово «отношения» звучало странно, учитывая, что речь шла о Малфое.

Он не достоин её внимания. Не достоин слёз. Но как хотелось снова оказаться рядом! Закрыть глаза, зарыться в его мантию, ощущать его тепло и запах. Спрятаться в его объятиях от всего огромного мира: пугающего, пустого, наполненного одиночеством. И чувствовать себя в безопасности. И верить ему, когда он говорил, что всё будет хорошо!

Гермиона снова смахнула набежавшие слёзы, погнала от себя мысли и занялась подготовкой Вечера. Потому что надо было хоть чем-то заняться…