Заклинание, убивающее миры (СИ)

— Девушку, — Драко впился взглядом в товарища, пытаясь понять, может ли быть такое, что он что-то знает.

— Хорошо, что не метлу… — пробормотал Блейз, хитро улыбаясь. И серьёзно продолжил. — Я не верю, что просто за то, что Нотт преступил закон, ты его чуть не убил. Почему вы не предали огласке это дело? Почему Тео послан в армию, а не в Азкабан? Чего ты боишься?

— Я ничего не боюсь. А это не твоё дело!

— Это была не Пэнси, Пэнси осталась с нами в Зале. Все наши были в замке. Значит, ты почти убил Тео, защищая кого-то чужого. И теперь скрываешь… Дело твоё… Но подробности могут всплыть… Я был на каникулах с отцом в Клубе, там говорят, что Нотта не будут судить. Что обе семьи замяли это дело. Но вряд ли Теодору понравится маггловская армия. Он может подать в суд первым… не хочешь обезопасить себя?

— Нет! Спасибо за беспокойство. Нотт будет гнить с магглами до конца своих дней! А теперь, если ты не против…

— Она действительно этого стоит? — перебил его Блейз, настойчиво глядя на сокурсника.

— Стоит! — уверенно кинул Драко. Поймал взгляд Блейза. Несколько секунд смотрел, не отводя глаз. Отвернулся и продолжил делать вид, что ничего не произошло. И только сам Мерлин знал, что значило для Драко одно это слово.

Блейз удовлетворённо кивнул.

— Добрых снов! — залез в кровать, укрываясь одеялом.

Драко не знал, что такое «друг». Среди Слизеринских студентов его курса не было ни одного человека, которого Драко мог бы так назвать. Кребб и Гойл всегда были телохранителями, но никогда не звались даже приятелями. Только что Блейз максимально приблизился к тому, чтобы заслужить доверие Малфоя. Чтобы одно короткое, но ёмкое слово «стоит!», имело шанс прозвучать в стенах слизеринской спальни. Больше он не собирался ничего говорить. Да и Забини не желал слушать.

Такая странная полу дружба.

Такое странное недодоверие.

Драко жил так всю свою жизнь. Доверять можно было только себе. Слизеринский «друг» мог вонзить нож в спину в любой момент, поэтому он всегда был начеку, никогда не подпуская сокурсников ближе, чем можно было. Наверное, он действительно размяк, раз позволил Блейзу задать этот вопрос. А себе позволил ответить.

Драко переоделся и залез в свою кровать. Слова Блейза не давали уснуть. Надо было обезопасить себя. Придумать алиби. Магический мир не потерпит известия о том, что наследник фамилии Малфоев вступил в борьбу со своим соратником, защищая магглу. А вместе с тем надо было как можно скорее заканчивать это дело с заклинанием. Рука жгла и прорывала магическую повязку на метке. Видимо, магия чувствовала угрозу. Уже пару дней спать было почти невозможно. Слизеринский «друг» спасал Малфоя от позора и изгнания, не подозревая, что спасать его надо было от иного.

Драко дождался мирного посапывания своего справедливолюбивого товарища, снял магическую повязку и только тогда смог заснуть, прогоняя от себя навязчивые мысли.

====== Гриффиндорская семья ======

Гарри и Джинни провожали Гермиону на вокзал. Рон ехать отказался. Он был обижен на неё, до сих пор не понимал, почему она не поехала в Нору на каникулы. Всё ещё не мог принять того, что она держала его на расстоянии, стараясь убеждать, что ничего не изменилось. Хотя все вокруг, да и сам Рон, прекрасно понимали, что всё изменилось. Вся гриффиндорская семья догадывалась: Гермиона что-то скрывает. Открыться им было невозможно. Свои чувства и переживания ей надо хранить в себе, не пуская друзей ближе. Никто из семьи не примет и не поймёт её тайной связи с Малфоем. Он для них убийца и сын маньяка. Он для них человек, ставший на сторону Зла, убивавшего их друзей и детей. Он для них само Зло. А кто он для неё? Как вышло, что во враге Гермиона увидела нечто другое, кроме презрения? Как вышло, что она признала: у Драко нет и не было никогда иного выхода, только следовать правилам и спасать родных? Как вышло, что Гермиона перестала быть частью гриффиндорской семьи, поменяв её на союз со Слизеринским Принцем? А может, это случилось раньше? Ещё до Малфоя, когда однажды утром в Норе поняла: она здесь чужая. Гермиона могла с лёгкостью стать частью семьи вновь, просто согласившись встречаться с Роном. Но тогда, душным июльским утром, она понимала, что не пойдёт наперекор своему сердцу и лучше будет одна без семьи, чем с нелюбимым парнем. Одиночество поселилось в её душе, когда зимой Рон ушёл от них в лесу. Летом же, слушая рассказы миссис Уизли о чудесной свадьбе, Гермиона поняла, что не сможет обмануть всю всех их и себя. Она не любила Рона. Она не была частью семьи.