Заклинательница пряжи. Как я связала свою судьбу

По моткам пряжи из кофра можно проследить всю ее жизнь. Здесь была недорогая детская пряжа, из нее вязалась одежда еще для моей мамы. Пакет со светло-голубыми кашемировыми клубочками, купленными в Лондоне после окончания войны, когда жизнь только-только начала входить в привычное русло. Бумажный пакет деревенской темно-синей шерстяной пряжи, подписанный карандашными каракулями «Бруксвиллская пряжа», был приобретен в одноименном городе несколько лет назад, когда там еще существовал магазин пряжи. Было там несколько мотков шерсти лопи, закупленных во время давнишней поездки в Исландию, и это ознаменовало кардинальные перемены в производстве ее вязаной продукции. В результате она обрядила всех моих братьев и меня тоже в исландские свитера лопапейса[36]. И наконец, там были однолетники, некоторые даже без названия, без этикетки, совершенно удивительные мотки слабоскрученной трехниточной пряжи различных оттенков коричневого и бежевого. Подозреваю, что это какая-то смесовая альпака из Южной Америки, куда моя бабушка ездила вместе с дедушкой в 1950-х годах посмотреть на солнечное затмение. Во время полета над Амазонкой у самолета отказал двигатель.

Так и сады могут рассказывать истории и хранить секреты, годами дремлющие в ожидании, чтобы проявиться, когда этого меньше всего ожидаешь. Энергичная обрезка шиповника в семейном фермерском доме этой весной вдруг открыла не один, а сразу два пиона, и потрясающе красный мак; ни я, ни мои братья, ни даже моя мама не припомнят, чтобы видели раньше хоть один из этих цветов. Скорее всего, их посадила моя прабабушка более семидесяти лет назад. Она умерла вскоре после моего рождения, но ее сад все еще преподносит подарки и сюрпризы.

Как бы ни было трудно, я должна признать, что здоровые запасы требуют частого и бережливого прореживания. Множество тайников с пряжей способны заполонить все вокруг, прежде чем вы заметите, что происходит, – так буйно разросшиеся белые флоксы вдруг поглотили мои ярко-пурпурные физостегии, а затем и всю садовую дорожку целиком.

Лишь один визит в подсобные помещения магазина пряжи WEBS в Нортгемптоне, штат Массачусетс, туда, где полки доверху завалены кучей распродажных и уцененных товаров, – и совершенно внезапно мои припасы бесконтрольно пополнились слишком темно-фиолетовой ангорой, которую я просто обязана была купить, ведь каждый моток был уценен с 28 до 4 долларов. (Хорошо, вижу, вы со мной согласны.)

Прореживание – это непросто. Как мучительно выдергивать здоровый росток из его уютного гнездышка и выкидывать его в кучу компоста, обрекая на медленную и мучительную смерть. Пропалываю я из рук вон плохо, и мой сад от этого страдает. А все потому, что я всегда пытаюсь пристроить саженцы на новое место, если уж я больше не могу приютить их у себя. Точно также я пытаюсь пристроить пряжу, которая у меня загостилась. Излишки для одного – это сокровища для другого, и все мы принимаем участие в этой игре. Мы обмениваемся своими припасами, мы публикуем списки лишней пряжи онлайн, электронная версия пресловутых тележек по обочинам дороги, наполненных лилейниками с пометкой «бесплатно». Мы сделаем все от себя зависящее, лишь бы не выкидывать пряжу совсем. Природный невероятный (и непредсказуемый) показатель выживаемости вынуждает нас покупать больше растений, чем нужно, ведь мы знаем, что приживутся не все. То же самое относится и к пряже. Чтобы под рукой было все, что только может понадобиться, нужно запасать больше, чем мы на самом деле способны использовать.

А потом, когда меньше всего ждешь, случается катастрофа. Собирая урожай пряжи, мы вдруг замечаем хрупкие полупрозрачные оболочки личинок. Моль. Как только появляется моль, как тля в теплице, любой здравомыслящий садовник пряжи тут же начинает действовать. Каждый моток нужно вытащить на солнечный свет, проветрить и проверить на предмет повреждений.

Сады пряжи могут пострадать и от крупных вредителей, как, например, от моей племянницы, которая открыла для себя существование ножниц и пряжи в одно и то же время.

Она обошлась с пряжей Noro Kureyon, как сурок, за которым я однажды наблюдала, – он встал на задние лапки, схватил высокий стебель эхинацеи и целиком запихал цветок себе в рот.

Хрум-хрум-хрум.

Я нашла его норку и, испытывая жуткое чувство вины, залила водой, но сурок вернулся. Я высыпала две баночки жгучего перца вокруг норки, но он все равно вернулся. Единственный способ избавиться от таких вредителей – это физически убрать их раз и навсегда – вытащить ребенка из пряжи и переместить на крыльцо, дав крепкий нагоняй, поймать сурка в клетку-ловушку и отправить его в неожиданное и далекое путешествие.