Заклинательница пряжи. Как я связала свою судьбу

Каждая схема подразумевает свой собственный набор актеров, у каждого из персонажей свои причины быть возможным подозреваемым, и у каждого не менее веские причины, почему они не могли этого совершить. В инструкциях по вязанию пряжа и спицы набирают собственный актерский состав. Наш сюжет – это само описание вязания. Хороший дизайнер раскладывает его в логичной последовательности, приближающей нас к развязке.

Иногда мы идем по заведомо тупиковому пути, сбивающему с толку. Это тот самый момент, когда мы осознаем, что в инструкции, которой мы старательно следовали, есть и вторая часть, и начинается она словами «в то же самое время…». Конечно же, мы ее впервые видим и ничего подобного не делали.

Но вдруг найдено еще одно тело, сожжен дом, украден бесценный шедевр. Петли выглядят крайне подозрительно, мы понимаем, что ступили на опасную дорожку. Ошибочные петли исправлены, и мы спешим к настоящему виновнику, надеясь настигнуть его до закрытия всего сюжета. И в самый последний момент наш герой или героиня докапываются до истины. В драматической кульминации вся подлая схема раскрыта, преступник привлечен к ответственности. Петли закрыты, плечевые швы сшиты, концы нитей спрятаны, вязание растянуто, отпарено и готово к носке. Конец.

Продвинувшись от простого исполнителя чужих инструкций до робкого экспериментатора по созданию своих собственных, я начала пробовать свои силы и в написании детективов. Они хранятся в записной книжке, в шутку названной «Вязальная книга тайных схем». Как я не испытываю особых иллюзий, что я – первоклассный дизайнер вязаной одежды, так и эти истории далеки от совершенства. Но сам процесс написания сюжета – искусная интеллектуальная игра.

Как и вязание образцов, это позволяет подобрать правильный шаблон, собрать воедино все возможные варианты развития событий, разобраться со всеми «а что если», пока все не станет на свои места, цифры не совпадут, а замысел не станет понятен даже дураку. И все это можно сделать, даже не доводя до полного логического завершения, не набрав ни одной петли, не написав ни слова из диалога. Многие из лучших инструкций были изначально разработаны на бумаге, до того как была провязана хоть одна петля. Правда, большинство из худших тоже созданы таким образом.

Есть хорошие детективы и плохие детективы, есть хорошие инструкции и плохие, а есть воистину ужасные. Как одной плохой детективной истории достаточно, чтобы вы навсегда отложили детективы в сторону, так и плохая инструкция может надолго отвадить вас от вязания. В низкопробных детективах все шито белыми нитками. Сюжет недоработан. Персонажи невыразительны, их поведение не всегда последовательно; пряжа совсем не подходит к модели, которая дана в инструкции. Автор опускает важные факты. Вывод сделан слишком поспешно, рукав гораздо короче, чем рука нормального человека. И все, что вам остается, только в недоумении чесать затылок, когда далее по инструкции требуется поднять петли, которые были на зажиме… Каком зажиме? Какие петли?

Хуже этого может быть только финал, приоткрывающий новые нити сюжета, смутные очертания фигуры, грозящей кулаком и кричащей «Ты за это поплатишься!», прежде чем исчезнуть в кустах. Рекламировать продолжение к худшему из худшего – это уж чересчур. А хороший детектив? Такой грустно заканчивать, вам хочется устремиться к следующему приключению. И однажды натолкнувшись на дизайнера и модели, которые вам нравятся, вы не успокоитесь, пока не свяжете их все. Вы черпаете удовлетворение и вдохновение от творческого процесса. Можно провести целое лето, пытаясь разгадать их схемы.

Тетя Джуди

У каждого есть своя тетя Джуди. Может, ее зовут совсем не так, но у всех нас есть особо обожаемая тетя, это вовсе не то, что родители, – она любит нас безусловной любовью, а ее дом – это лучшее место на земле. Ну вы же наверняка узнали тетю Джуди, о которой я говорю. А вашу как зовут?

Мою действительно зовут тетя Джуди. Она – старшая сестра моего отца, живет в Мичигане с дядей Россом, в желтом, окруженном верандой со всех сторон, доме, а стоит он посреди сада, даже более заросшего и волшебного, чем в детской книге Фрэнсис Ходжсон Бернетт[105].

Раньше мы часто ездили к тете Джуди в гости. У меня она ассоциируется со смехом, играми в бассейне, мороженым, беготней по траве босиком. Рядом с тетей Джуди всегда было спокойно, только чистое, ничем не омраченное, детское счастье – даже когда ее сенбернар Тоби влюбился в мою маму, и его пришлось запереть в подвале.