Заключенный №1. Несломленный Ходорковский

А в 2002 году он объявит, что до 2008 года уйдет из компании. Устал? Да нет, просто понял: мечта – стать «директором огромного, на всю страну, завода» реализовалась, а дальше – нет перспективы развития. Или иными словами – пустота. Раньше уйти не сможет, но и дольше не протянет – уж очень трудно быть рабом воплощенной тобою мечты. Рабом – потому что в какой-то момент осознаешь груз обрушившейся на тебя ответственности – за сотни тысяч судеб, надежд, за неизбежные несчастья, которые не смог предотвратить. «И понимаешь, что уже не ты воплощаешь мечту в жизнь, а ожившая мечта хватает твою судьбу в свои руки. Ты говоришь то, что должен, твое время распланировано на месяцы и годы, ты общаешься с теми, кто нужен «воплощенной мечте». Ты ее раб. Оглядываешься и видишь: мечта сама по себе, а жизнь сама по себе, и то, что казалось важным, мешает гораздо более важному из того, что ты мог, а может быть, даже обязан был сделать»[13]…

Эти его ощущения в какой-то степени сродни ощущениям человека, которому надоела обстановка в квартире, и он либо все переставляет, либо – как Ходорковский со своей семьей часто делали – все бросает и переезжает на новое место. Здесь – то же самое. Возник внутренний протест, удавка на шее, ощущение несвободы – называйте, как хотите, – надо бросать все и бежать. Мешают убежать сила привычки, положение, деньги, собственность – оставайся рабом созданного тобою же. Ходорковский убежден: единственно правильный поступок – перестать быть рабом и идти дальше.

И он запланирует новый этап в своей жизни к 2008 году. Только вот обстоятельства сложатся так, что помимо его воли случится совсем другой «новый этап». Да и куда раньше запланированного срока…

Глава 13 Конфликт

2003-й год. Год падения с обрыва в пропасть. Год, когда он перестанет быть заложником своей мечты, только вот с мечтой этой порвет не сам…

Конфликт назревал постепенно. Если в течение 2001–2002 годов произошедшие в нем изменения лишь накапливались, то в 2003-м не вылезти наружу, как джинн из бутылки, они уже не могли… А он, как известно, человек, не любящий что-то делать под давлением силы, а не аргументов…

Может, это и есть главная причина всего произошедшего с ним. А все остальное – только поводы, тысячи поводов для неизбежного конфликта?

Доктор экономических наук Аузан называет это мотивами для конфликта.

Конфликт назревал постепенно. Если в течение 2001–2002 годов произошедшие в нем изменения лишь накапливались, то в 2003-м не вылезти наружу, как джинн из бутылки, они уже не могли…

– Начнем с личных особенностей. Путин и Ходорковский – очень разные люди. Разные психотипы. Я видел того и другого. Это невероятно, до какой степени могут быть несовместимы люди. Как могут раздражать друг друга, причем взаимно. Нельзя сказать, что только Путин ненавидел. Нельзя сказать, что Ходорковский уж очень вежливо к нему относился. Их совещания послушайте, они же сохранились, в какой тональности обращается к нему Ходорковский, как говорит о коррумпированности сделки совместно с администрацией Кремля…

Это Аузан вспоминает то самое совещание у Путина с членами РСПП 19 февраля 2003 года, которое принято называть «точкой отсчета». Взяв слово, Ходорковский скажет о гигантском коррупционном рынке в стране – 30 млрд долларов, то есть 10 % ВВП[14], и в качестве примера укажет на непрозрачность сделки между «Роснефтью» и «Северной нефтью»… В ответ Путин заметит, что и у ЮКОСа были проблемы, например, с недоплатой налогов, «однако же вы эту проблему решили, все доплатив»… Словом, история известна. Всегда вспоминают, что Путин тогда был сильно взвинчен, расценив выступление Ходорковского как демарш. Да еще при всех, публично, на телекамеры. И этот вызов – когда ему заметили, что у него не просто в стране, а прямо под носом, коррупция – Путин примет как личное оскорбление. Хотя по логике пенять предпринимателям на такие факты, как непрозрачность заключаемых между ними сделок, должен президент. Так положено. Но эту функцию за президента исполнил Ходорковский.