Заключенный №1. Несломленный Ходорковский

– Не положено, – повторил оперативник. Видя полное замешательство своего адвоката – такое в ее 20-летней практике было впервые, – Ходорковский попросил:

– Наталья Юрьевна… Не надо. Иначе они запретят нам разговаривать сегодня вообще… Я лучше сделаю, как говорит господин оперативник. Так будет лучше, зато мы продолжим наше с вами общение.

События развивались в октябре 2005-го, в той самой краснокаменской колонии, куда его только-только перевели. Это было первое свидание адвоката Тереховой и ее подзащитного Ходорковского. Они сидели и разговаривали за столом. Друг напротив друга. И проговорили, наверное, уже час, как в комнату для свиданий вошел тот самый оперативник и сказал адвокату, что в целях ее безопасности подзащитный должен встать из-за стола и войти в стоящую в этой же комнате клетку, и только после этого они могут продолжить общение… В практике адвоката Тереховой действительно никогда еще не встречалось такого, чтобы подзащитного «в целях ее же безопасности» на свиданиях заводили за решетку. Она всегда общалась глаза в глаза, а тут им пришлось разговаривать не то что через решетку (там хоть широкие проемы), а через мелко зарешеченную пружину…

– Это было похоже на вольер в зоопарке (третья часть кабинета отгорожена металлической сеткой от пола до потолка), – вспоминает Терехова. – …И, наверное, поэтому эта первая наша с ним встреча так мне запомнилась…

С этого дня и во все последующие месяцы пребывания Ходорковского в колонии Терехова научится ничему не удивляться. Или, по крайней мере, привыкнет к тому, что в ее 20-летней юридической практике наступила полоса исключений из правил. И исключения будут сыпаться одно за другим. И что самое удручающее, говорила она себе, – ты почти ничего не можешь сделать для своего подзащитного, потому что от тебя мало что зависит…

Такое же чувство испытают все адвокаты Ходорковского, которые до знакомства с ним уже имели немалый юридический стаж и богатый опыт. Им было, с чем сравнивать. Если первые месяцы и даже, может быть, первый год, обсуждая методы защиты и готовясь к заседаниям, они говорили друг другу: «По закону должно быть так и так…», то впоследствии лишь всегда констатировали: «По закону должно быть так, но в нашем деле…». К использованию этой формулировки в своем языке пришлось даже прибегнуть адвокатам Юрию Шмидту и Семену Розенбергу, имеющим 40-летнюю практику…

И почти все они могут сказать: раньше по профессии они были просто адвокаты. А сейчас их профессия – адвокаты Ходорковского. Просто потому, что у их подзащитного тоже совсем иной статус, нежели у какого-то любого другого заключенного, чья фамилия не Ходорковский…

…Мы разговариваем с Натальей Тереховой в день, когда с момента вынесения 14-летнего приговора прошел ровно месяц. И хотя дата обжалования Мосгорсудом еще не назначена, и, соответственно, не назначена дата этапа Ходорковского и Лебедева, мы обсуждали вероятность этого самого этапа опять в тьмутаракань – например, в те же Краснокаменск или Читу, или Харп, да мало ли ещё куда… Вероятность, приходим мы к выводу, большая. И Наталья рассказывает мне, что они, защитники, уже сейчас принимают превентивные меры – составляют, например, большое письмо главе ФСИН Реймеру, разъясняя, что «по закону»… Ну, да, что по закону, черт возьми, они оба – и Ходорковский, и Лебедев – должны отбывать срок в том регионе, где они жили до ареста и где проходил суд, что Чита, Краснокаменск, Харп и иже с ними тут вообще не при чем, что… И Наталья вдруг останавливается, словно в голову ей пришла какая-то давящая и навязчивая мысль, она забывает про Реймера и снова переносится во времена пребывания Ходорковского в Краснокаменске и Чите. И говорит, что ей постоянно было страшно и жутко ходить на свидания в эти колонии – потому что каждый раз стабильно что-нибудь случалось с ее клиентом, вокруг него и с теми, кто с ним сидит…

……………..

Палки в колеса Ходорковскому вставляли постоянно. На зэковском языке это называется «подлянки». И подлянки эти были разные, но всегда заурядные и бездарно выстроенные с режиссерской точки зрения. Бесконечные отправки в ШИЗО и карцеры под анекдотическими предлогами. За то, что якобы не назвал точное количество человек в камере дневальному; за то, что вовремя не убрал руки за спину на прогулке; за оставление рабочего места, когда пошел искать наладчика швейной машины (того всегда «случайно» не было на месте); за документы общего пользования, которые нашли у него в тумбочке; за распитие чая «в неположенном месте»; за то, что поделился с сокамерниками продуктами, которые привезли жена и мать; за то, что с ним кто-то поделился своими продуктами; за то, что у него в тумбочке нашли… «запрещенные продукты питания». Хотя все, что передается в колонию для заключенных, проверяется контролерами.

Палки в колеса Ходорковскому вставляли постоянно. На зэковском языке это называется «подлянки».