Заключенный №1. Несломленный Ходорковский

Конечно, сокамерники понимали, что вся причина – в их соседе Ходорковском. Но – надо отдать должное – никогда никаких упреков ему высказано не было. Но и не раздражать такое соседство не могло. Из-за постоянного видеонаблюдения ты ежесекундно не один. Смотрят на все, что ты делаешь, вплоть до того, как справляешь нужду. Сидельцы спецблока сходили с ума.

– Один его сокамерник делал все, чтобы его перевели в обычную камеру. Он находился на грани нервного срыва и постоянно нарушал все установленные из-за Михаила Борисовича правила распорядка. То и дело попадал в карцер. В итоге его перевели в другую камеру… – рассказывает адвокат Терехова.

Во многом именно вопрос о дневном сне оказался принципиальным для сокамерников Ходорковского. Ведь любой российский изолятор живет ночной жизнью. Ночью происходит основная движуха: зэки перекрикиваются через окна друг с другом, перезваниваются по мобильникам, включают музыку, поют сами… Если для арестантов общих камер этот режим приемлем – отоспаться-то им дают, то сидельцы спецблока, где Ходорковский, вынуждены бодрствовать круглые сутки: днем им не дают спать охранники, ночью – свои…

– Я имею право на сон с 22 вечера до 6 утра, обеспечьте тишину! – не выдержав всей этой жизни, стучал в дверь сокамерник нашего героя. Посидев пару месяцев в соседстве с Ходорковским, он почувствовал, что у него сносит крышу. Охранники не давали спать днем, а он в отместку мешал им ночью, стуча в дверь…

Ходорковский реагировал на это спокойно. Пытался заснуть.

Глава 21 Сокамерники

– Сколько можно этого Соловьева смотреть? Ну, Михаил Борисович, давайте на другую программу переключим, там фильм хороший.

– Подождите, давай хотя бы посмотрим, кто сегодня к нему придет.

Не то чтобы Ходорковскому так уж нравилась передача Соловьева «К барьеру», не то чтобы он так часто смотрел телевизор, просто итоговые аналитические программы и выпуски новостей – единственное, что смотрел регулярно. Ну, и еще разве что «фильмы хорошие, над которым подумать надо», как говорили его сокамерники…

Все эти просмотры, конечно, происходили в конце дня, да и то если было время. А так день его проходил в Чите и Краснокаменске по одному и тому же сценарию.

– Если колония – то утренняя проверка, развод на работу. Работа до 17.00, встреча с адвокатами. Если нет – библиотека. Отбой. Но гулять на улице можно в любое время, когда есть перерыв, – рассказывает мне Ходорковский. – Если СИЗО – подъем в 7.00 – «новости», зарядка, кофе. Если в суд, то в 8.00 – на выход. Обыск. Автозак. 10.00 – суд, там до 18.00, назад к 20.00. Ужин (он же обед). Подготовка к следующему дню. Книжка, «новости», газеты. 23.00 – отбой. Если суда нет, то прогулка 1 час, стирка, уборка, встреча с адвокатами. Чуть больше чтения и писанины.

И вот иногда вечером в читинском СИЗО, помимо чтения и писанины, он смотрел с сокамерниками телевизор – допотопную рухлядь чуть ли не с советских времен, работающую на последнем издыхании. Ходорковский постоянно шевелил антенну – «усы», переключал кнопки, снова шевелил «усы». Раз на пятый появлялось более-менее сносное изображение…

– Спортом не интересовался, развлекательные программы не любил – как начнется какое-нибудь шоу, сразу отворачивался и брал в руки книжку. А вот новостные программы смотрел от начала до конца по всем каналам. В выходные – обязательно итоговые за неделю выпуски, – говорил о Ходорковском сокамерник, в отличие от него не выносящий соловьевское «К барьеру». – Когда показывали хороший фильм, над которым подумать надо, смотрели с ним вместе. А когда боевики – я соглашался на Соловьева…

О своих сокамерниках Ходорковский отзывается нормально. Говорит, в основном, люди доброжелательные…

– Когда трезвые, правда. Уровень образования невысокий. В основном сидят за наркотики и пьяные драки.

Остальное, как правило, – следствия (воровство, грабежи, убийства). Различие между человеком в трезвом состоянии и тем же человеком, но в «датом», – драматическое. Я же для читинцев, например, был инопланетянин, поэтому и отношение было соответствующее – настороженный интерес. А в Москве соседи, как правило, обвиняются по «наркотическим» или «экономическим» статьям. «Экономисты», с которыми сижу сейчас, демонстрируют развитие тенденций, с которыми я ознакомился еще в 2004 году. Причина «посадки» – всегда чье-то рейдерство, т. е. передел собственности с помощью уголовной репрессии. Разница только в том, есть ли повод или даже повод выдуман. Бывает и так, и эдак, но если «поживиться» нечем, то уголовное дело по «экономической» статье маловероятно. Я не встречал.