Заключенный №1. Несломленный Ходорковский

«Я ему сколько раз говорил: «Михал Борисыч, вы, елки-палки, такой человек… Должны, короче, выглядеть цивильно. Закажите себе костюм такой, чтобы у дежурных глаза на лоб полезли». А он мне: «Зачем?». Одевался просто: летом – китайский спортивный костюм, футболки, джинсы, кроссовки, ветровка такая черная, немаркая. Зимой – тоже спортивный костюм, только с начесом. Когда становилось совсем холодно, на прогулку выходил в валенках, под которые наматывал портянки (так удобнее), в цигейковой шапке-ушанке и армейских «однопалых» варежках».

……………….

«У Михаила Борисовича была электромашинка для стрижки, ею мы и стриглись. Он – практически наголо, надевая на ножи самую тонкую насадку – «единичку». Первое время он стриг себя сам, потом я стал ему помогать простригать голову сзади: самому-то не видно».

……………….

«Я привык рассчитывать только на себя, мне мать за все время нахождения в централе прислала, наверное, две или три передачки. Но этот вопрос был решен в первые же дни: Михаил Борисович сказал, что я могу пользоваться всем, что находится в общем шкафу, где хранились продукты и посуда».

……………….

«Швейника (швеи-мотористки. – В. Ч.) из него не получилось. Как научишь человека, если с самого начала было видно, что он в своих руках, кроме бумаг и денег, ничего не держал?»

……………….

«В общем, к швейной машине Миху не подпускали, он так и остался на должности упаковщика готовой продукции, или по-нашему пачковщика. В обязанности Борисыча входило принять от швейников верхонки (рукавицы), медицинские халаты и простыни, которые мы шили, стряхнуть с них пыль и обрывки ниток специальной щеткой, затем разложить готовые изделия по стопкам и связать пачки бечевкой. Свою работу выполнял аккуратно и быстро. Во всяком случае, претензий к упаковке продукции ни разу не возникало».

Так говорили те, кто сидел с Ходорковским в Москве, в Краснокаменске, в Чите… Сокамерник Петр Щедров из «Матросской тишины», А. Р. из Краснокаменской ИК-10, Денис Юринский, бригадир швейного цеха оттуда же. И наконец, Игорь Гнездилов – из читинского СИЗО[20].

Глава 22 Учеба в тюрьме

– Мам, ты знаешь, в этот раз так интересно вышло: комиссия приехала, и наши аж 40 жалоб ей передали. Серьезных жалоб! Так что комиссии даже пришлось их все принять… Представляешь?

– Представляю, Миш, – вздыхала мама.

Несколькими минутами ранее эта мама, войдя на территорию исправительного учреждения, завидела книжную лавку. Тюремную, естественно, где зэки могли заказывать себе книги. Ну, и не преминула поинтересоваться, а что же в этой лавке может заказывать ее сын.

– Вы знаете, – отвечал ей заведующий магазина, еле сдерживая улыбку, – Михаил Борисович хотел бы в последнее время возобновить свои знания за пятый класс, за шестой… Сейчас вот просит математику, русский…

– Понятно, – ответила мама и отправилась на свидание к сыну. О том, для чего и для кого ее сын хочет все это «возобновить», она знала.

Дело в том, что ее сын, зэка Ходорковский, никак не мог прекратить заниматься вредительской для администрации колонии работой, а именно – учить письму и счету молодых зэков, чьи знания были на уровне первого-второго классов начальной школы, образовывать зэков более продвинутых и, наконец, помогать всем вместе писать жалобы. В том числе и на эту самую администрацию…

И вот теперь он не без гордости докладывал маме о результатах: в последний заезд комиссии жалоб ушло в руки этой комиссии аж 40 штук…

– Представляю, Миш… – повторяла мама. Кажется, она смотрела на него с укором. Она даже не стала напоминать ему, что вроде на момент ареста он был главой крупной нефтяной компании России, а не правозащитником.

Ходорковский никак не мог прекратить заниматься вредительской для администрации колонии работой, – учить письму и счету молодых зэков.

Но продолжая слушать доклад сына, мама через минуту все же сдалась и расплылась в улыбке. А про себя подумала: «Ну, другого и не следовало ожидать. Он развернется и здесь…».

Укор же на мамином лице объяснялся тем, что с каждым приездом комиссии из центра зэки жалобы будут писать все больше, а администрация колонии по этой причине сыном ее будет довольна все меньше…

И это была чистая правда. Раздражение администрации росло как на дрожжах. Ходорковский «развращал» контингент. И по преимуществу молодой контингент. То есть он-то к ним не приставал: «Вам надо учиться, вам надо много читать, вам надо часто читать», «Перестаньте, наконец, играть в карты». Одни из зэков, видя, как он читает и пишет, просили помощи сами. Другие, завидев его с книжкой, спрашивали: «Слушай, а это интересно? Ну, то, что ты читаешь…» Он говорил, что «интересно», и советовал со своей стороны некоторые книги… И они начинали читать. А он уже составлял для них новые списки книг…

Когда-то Вохмянин составлял ему списки рекомендованной литературы. Как удивительно, однако, складывается жизнь…