Заколдованный круг

И тут все смешалось. Ховард видел и слышал все разом — мычащих и ревущих быка и коров, которые метались по хлеву — бежать им было некуда, потому что открытая дверь хлева вела прямо в медвежью пасть, визг скотницы, которая выскочила из хлева, вбежала в домик и истошно кричала у открытой двери, яростный лай собаки из Нурбю, которая одним прыжком оказалась на месте и пыталась схватить медведя за лапу, снова рев медведя, поднявшего правую лапу, и Кьерсти, защищавшуюся метлой.

— Кыш! Убирайся…

Медведя интересовала не Кьерсти, он явно почуял запах короны, но Кьерсти стояла на его пути, и сейчас он ударит ее лапой…

— Эй! — закричал Ховард и подскочил к медведю.

Медведь повернулся, и Ховард с первого взгляда понял, что дело худо. Медведь заревел еще громче, поднялся на задние лапы — здоровенный зверь! Он уже занес над ним передние лапы.

Ховард видел разинутую пасть, его обдало едким запахом дикого зверя; он поднял косу так, будто собирался косить траву, не размышляя, взмахнул ею и нацелился медведю в бок, и тут его пронзила мысль: «Это конец», — но он даже не успел испугаться.

Острие косы мягко, словно в мешок, вошло в бок медведю, оно врезалось все глубже и глубже… Зверь замахнулся правой лапой, чтобы ударить Ховарда, но не попал, словно слепой, замахал уже обеими лапами и ничком повалился на землю. Падая, он вырвал косовище из рук Ховарда и стал дергаться по земле так, что воздух задымился от вереска и пыли. Издал последний приглушенный стон и затих. Ховард не верил своим глазам, но перед ним действительно лежал медведь, а кровь ручьем текла по земле. Должно быть, он угодил в самое сердце. Ховард слышал возгласы и крики с соседних пастбищ, и вдалеке видел бегущего человека с ружьем. Первой примчалась собака, прыгнула на медведя, схватила его за заднюю лапу, но медведь лежал неподвижно. Он был мертв.

Ховард толком еще не соображал, что произошло, все было как во сне. У него на шее повисла Кьерсти, она дрожала как осиновый лист, он гладил ее по спине, успокаивал. Потом у нее ручьем хлынули слезы. Он дал ей выплакаться, и вот наконец она улыбнулась, посмотрела на него сияющими глазами и сказала:

— Я так напугалась!

Какое-то мгновение они так и стояли. Вдруг краска залила ее щеки, она выскользнула из его объятий и отвернулась. Но стоять она не могла и тут же присела на землю.

— Ноги не держат, — пробормотала она, не глядя на него, и попыталась засмеяться.

Ховард стоял, оцепенев, и был словно где-то далеко-далеко отсюда. Постепенно он приходил в себя и возвращался к действительности. Вот лежит медведь, а вот сидит Кьерсти, собака прыгает и хватает медведя за лапу, мычанье, шум и гам, в хлеву еще не успокоилась скотина. Видимо, все это длится не первую минуту, только он ничего не слышал. Он все еще был далеко, до него долетали другие звуки, что это? Колокольный звон. Ему казалось, он отчетливо слышит колокольный звон. Он диву дался, наваждение да и только. Кто же звонит вечером по пятницам, и даже если бы звонили, он бы не услышал, ведь больше мили лесом… Ховард потер себе лоб, почувствовал слабость в коленях и вошел в хлев к коровам, которые при виде его стали успокаиваться.

Когда он вышел, уже собрался народ с других сетеров. Первым пришел хусман из Нурбю Уле Бротен с ружьем в руке. Следом за ним шел подросток из Флатебю. Так по одному с разных сетеров и набралась целая толпа. Собака наконец отпустила медведя и прыгала вокруг хозяина, надо же было показать ему, какого большого зверя она убила…

Все говорили, перебивая друг друга.

Скотница из Ульстада, которая наконец вышла из дому, рассказывая, размахивала руками:

— У меня в подойнике молока до краев, надо в дом нести, а тут он стоит прямо у меня перед глазами, опомнилась — я в доме, в кровати, а он стоит с разинутой пастью… Всю память начисто отшибло…

Ховард попросил Уле помочь перетащить тяжеленного зверя. Чтобы не тянуло медведем в сторону хлева, — скотина никак не может успокоиться, чуя едкий медвежий дух. Но прежде Ховард вытащил косу из туши. Лезвие погнулось, когда медведь падал, навалившись на косу всей тяжестью, теперь лезвие не скоро выправишь. Осмотрев косу, Ховард стер со стали капли крови — от крови и ржавчине пойти недолго.

Остальные двинулись за ними, и, пока они с Уле свежевали тушу, все стояли вокруг, говорили наперебой, послушать — так каждый из них прямо голыми руками убил этого медведя. Скотница в который раз расписывала: «У меня уж и во втором подойнике — было молока до краев и надо б отнести его. А тут что-то грохнуло, и корова вроде бы встревожилась. Верно, тогда-то медведь через загородку и скакнул. И как я вышла с подойником в руке, так и обомлела: стоит он громадный, как дом, и пасть разинул. Я подойник-то бросила, молоко расплескалось, надо думать, это меня и спасло. Опомнилась уж в доме, в кровати…»

Освежевать здоровенного медведя — дело небыстрое. Толпа понемногу редела. Ховард договорился с мальчишкой, что поутру тот перво-наперво сбегает в селение и пришлет на пастбище нового работника из Ульстада Аннерса с лошадью и волокушей.

— И пусть прихватит косу.