Закон бандита

– Хватит философствовать! – взвился Захаров. Похоже, снятие скальпа и ожоги неслабо его простимулировали. Это называется болевой шок, который у некоторых слегка истеричных личностей может проявляться таким вот образом. Потом, правда, их резко оставляют силы – организм все тратит на кратковременный хипеж и быстро сдувается, как проколотый воздушный шар.

Но академик был прав. Надо было выживать. Зачем-то. Я, конечно, потом крепко подумаю, на фиг мне вообще сдалась такая жизнь, но я все-таки пошел следом за Захаровым, который тянул меня вперед с силой, удивительной для его возраста. До тех пор, пока я не споткнулся и не упал ничком, прямо в темноту, неожиданно накатившую на меня из ниоткуда…

* * *

– Очнулись?

В этом я был не уверен. Но все же решил проверить, с усилием подняв свинцовые веки. И тут же зажмурился от яркого света, бившего мне прямо в глаза.

– Очнулись, – удовлетворенно произнесла спасительная темнота голосом академика. – Я уж думал, что летальный исход неизбежен. Но моя сыворотка и ваше завидное стремление организма выжить несмотря ни на что сделали свое дело. Так что поздравляю с очередным возвращением из… как вы это называете? Край Вечной войны?

– Лучше… бы я сдох, – выдавил я из себя.

Язык все еще был распухшим, но вроде ворочался во рту исправно. Правда, все тело ломило так, словно на нем тренировался перед выходом на ринг мастер спорта по боксу.

– Поверьте, это всегда успеется, – довольно бодрым для скальпированного голосом произнес Захаров.

Я с трудом повернул голову и рискнул открыть глаза снова.

На этот раз получилось лучше.

Я лежал на столе, похожем на операционный. В моей левой руке торчала внутривенная игла с трубкой, ведущей к капельнице. Ничего себе! Получается, Захаров на себе притащил меня в свою лабораторию, сгрузил на этот стол и вытащил с того света! Вот уж не ожидал от хлипкого с виду старикашки эдаких подвигов!

Хотя, когда я перевел взгляд на академика, стоящего рядом со столом с видом победителя, скрестив руки на груди, все встало на свои места.

Глаза Захарова сверкали нездоровой, неестественной энергией, которая появляется при воздействии очень сильных армейских стимуляторов. Под ними не спать можно несколько дней, силища появляется нереальная… В общем, очень хорошо себя чувствуешь, пока не отпустит. После чего возникает колоссальный упадок сил и очень болезненное удивление по поводу порванных связок и мышц, не рассчитанных на эдакие перегрузки.

А еще у Захарова на месте жуткой кровавой лысины снова были волосы! Правда, прическа смотрелась слегка кривовато.

– У вас… кажется, скальп набекрень, – сказал я.

– Шутим – значит, выздоравливаем, – враз помрачнев, произнес академик, машинальным движением руки поправив прическу. – Пришлось кожу на голове приваривать «огнем», смотрясь в зеркало. Поэтому могли быть огрехи. Кстати, доложу вам, это очень больно.

– Знаю, – криво усмехнулся я. – Помню… я во время этой операции… себе зуб от боли сломал.

– Надо же! – удивился Захаров, приподняв кверху седые брови. – Ничего себе у вас биография! Думаю, если по ней снять сериал, успех ему будет просто гарантирован. Зрители нынче любят грязь, боль, кровь и страдания героев. Впрочем, это все так, риторика, не обращайте внимания. Кстати, хочу сообщить, что у меня для вас две новости – хорошая и плохая. Хорошая – это то, что через пару часов вы окончательно придете в норму. Кровь очистится от токсинов, самочувствие заметно улучшится…

Академик замялся.

– А плохая? – спросил я, внутренне напрягаясь.

Захаров отвел взгляд.

– Видите ли, к сожалению, у меня не получится забрать у вас из головы необходимые для меня сведения. Семен использовал аппаратуру лаборатории для своих целей, подверг ее сверхвысоким нагрузкам, и в результате она вышла из строя. Попросту сгорела. Но не это причина, по которой я не смогу в полном объеме выполнить свое обещание. В этой лаборатории у меня было законсервировано шесть матриц, полностью готовых для оживления биологических объектов, и необходимые для этого автоклавы находятся в исправном состоянии. Но Семен использовал пять матриц из шести, чтобы трансформировать свое тело в… ну, вы видели, что он с собой сделал. Поэтому сейчас у меня в распоряжении есть только одна матрица. Соответственно, в данный момент я могу вернуть к жизни лишь одного вашего друга. Но это, согласитесь, лучше, чем ничего. Так что теперь вам лишь остается выбрать, кого именно.

Я стиснул зубы.

В этой жизни у меня осталось лишь одно желание… Нет, пять желаний, которые Захаров обещал исполнить все разом. Но вот снова судьба ставит меня перед страшным выбором.

Итак, кто?

Рудик, маленький спир, не раз спасавший меня от смерти?

Фыф – страшный и грозный с виду, но очень ранимый внутри, способный любить свою Настю искренне и безоглядно?

Настя, прекрасная воительница-кио без страха и упрека, готовая без раздумий отдать жизнь за своего пятиглазого шама?

Харон, самовлюбленный предводитель группировки фанатиков, отдавший свою жизнь ради друзей?

Или же Рут… Красивая, нежная, безоглядно влюбленная, заслонившая меня собой от неминуемой смерти?