Закон бандита

– Выходим без оружия, – проорал кто-то из-за угла.

И они вышли. Трое в тяжелых экзоскелетах, которые проблемно будет расковырять даже бронебойными. Хреново. Если у «вольных» таких живых танков с десяток, да еще они решатся пойти на нас стеной, служа ходячим щитом для остальных, будет очень плохо. Правильно, что я решил не убивать «зеленых», а лишь ранить.

Пока бронированные затаскивали раненых за угол, из-за угла тот же горластый принялся нас агитировать.

– Сдавайтесь, мужики, – крикнул он. – Вижу, вы с понятием. И за то, что раненых не стали добивать, убьем вас не больно. А если Захарова живым выдадите, то и отпустим. С оружием.

Я рассмеялся. Такому, может, Нок бы поверил. Но я в Зоне не первый день, потому в курсе, что пленного противника основные группировки Зоны могут убить, замучить ради развлечения, продать в рабство. Но отпустить – никогда. Что для «боргов», что для «вольных», что для бандитов ты или свой, или чужой. А чужой – это значит враг, которого самое правильное зачистить. Насчет «убьем не больно» я бы еще мог поверить. Но насчет отпустить – никогда.

Голос у орущего был слегка гнусавый, потому я ответил без особой опаски ошибиться:

– Зря надрываешься, Безнос. Я – Снайпер, небось помнишь меня.

– Ага, – после небольшой паузы отозвался главарь группировки «Воля». – А то я понять не мог, кто ж это в закрытый комплекс пролез вместе с Захаровым? Теперь ясно. Ну и чего тебе надо?

Я бросил взгляд влево.

Академик яростно молотил пальцами по клавиатуре. Значит, в процессе. Что ж, остается надеяться, что Безнос раньше времени не догадается, зачем мы сюда пришли на самом деле.

– Поговорить с тобой решил, – крикнул я. – Давно не общались. Захотелось вспомнить дела былые, например как ты благодаря мне главарем целой группировки стал…

– Не темни, Снайпер, – раздалось из-за угла. – Мне пацанов под пули подставлять неохота, но вы с Захаровым явно какую-то пакость задумали. Чего надо, говори, иначе штурмовать будем. У меня тут пятеро парней в экзо, ну, ты видел. И четыре киба. Я их первыми пущу, расстреляешь – не жалко. А потом в ход гранаты пойдут. Ну, ты понял. У тебя десять секунд на размышление.

Я краем уха слушал, что там чешет Безнос, а сам смотрел на Захарова. Ну, давай, академик, поднажми! Потому что через десять секунд тут станет очень жарко. Мне-то все равно, жизнь для меня давно уже не представляет особой ценности – тому, у кого ничего нет, кроме нее, и помереть не обидно. Одной ненужной вещью больше, одной меньше…

Но я пообещал себе оживить друзей. И умирать, не сдержав обещания, не хотелось. Поэтому я сейчас смотрел на Захарова, и мысленно просил его сделать побыстрее то, ради чего он пришел сюда. С моего места я видел, что академик очень старается. На лбу выступили бисеринки пота, губа закушена, взгляд безумный. Но время, отпущенное Безносом, подходило к концу, а это значило только одно…

– Теперь стреляй по головам, – негромко сказал я Ноку, ловя в прорезь прицела угол стены, забрызганный свежей кровью. – Мы сделали все, что смогли. Больше время потянуть не получится.

* * *

Безнос не блефовал. Из-за угла вышли тяжелобронированные кибы. И в башку первого же я выпустил четыре пули. Не очередью. Одиночными. Чтобы избежать задирания ствола вверх и вправо.

Шлемы у творений Захарова были что надо. Но когда в бронестекло практически в одну точку одна за другой лупят бронебойные, с такого расстояния никакой шлем не выдержит.

Киб сделал шаг, другой – и рухнул навзничь, даже не успев выстрелить.

Зато трое других успели.

Пули замолотили по моющим машинам, засвистели у нас над головами.

– Вниз, – крикнул я Ноку, пригибаясь. И добавил: – А теперь гранаты! Им под ноги!

И одну за другой отправил в конец коридора все четыре штуки. Не тот случай, чтоб экономить…

Нок сделал то же самое.

В тяжелых экзоскелетах бронируют все по максимуму. Но вот с внутренней частью бедер это не прокатывает, иначе бойцу придется из-за толщины брони ходить враскоряку. И я, даже не видя, знал, что сейчас происходит в конце коридора.

Восемь взрывов рубанули по ногам кибов снизу вверх, градом осколков разворотив легкобронированную часть ног от внутренней части колена до паха. Как я понимаю, кибы боли не чувствуют. Но когда у тебя разорваны паховые связки и бедренные артерии, особо в атаку не походишь.

– Огонь! – заорал я, высовываясь из-за укрытия…

Так и есть. В облаке дыма на полу валялись кибы. Один не двигался, двое пытались на руках уползти обратно за угол. У одного ползущего была напрочь оторвана нога, из разлохмаченной культи толчками вытекала темная кровь. Надо же, а я думал, что у этих искусственных бойцов и инстинкта самосохранения нет. Оказывается, ошибался.

Но это была не победа.

Далеко не победа.

Потому, что в тротиловом дыму двигались массивные фигуры «вольных», упакованных в тяжелые штурмовые экзоскелеты. Пока еще неуверенно, но это вопрос нескольких десятков секунд, после чего они выстроятся стеной и попрут на нашу хлипкую баррикаду.

А из-за их спин полетят гранаты…