Закон бандита

Пока я все это прикидывал, Захаров подошел к дальней стене «каптерки» и нажал на нее так же, как и на предыдущую.

С тем же результатом.

За отъехавшей в сторону фальшивой стеной находилась крохотная комнатушка, в которой еле помещались лишь стул и стол, на котором стоял самый обычный компьютер. И все. Впрочем, академику больше ничего и не нужно было.

Захаров со слегка озабоченным видом врубил комп и, услышав короткий писк, радостно потер руки.

– Как я и ожидал, залезть в мою секретную сеть у Кречетова мозгов не хватило, – бодрым голосом произнес академик. – Теперь, друзья мои, дайте мне десять минут, и комплекс вновь будет полностью под моим контролем!

Между тем шум из глубины коридора стремительно нарастал, и уже можно было понять, что это топот множества подошв по бетонному полу.

– Дежавю, – сказал я, становясь на одно колено. – Помнится, уже было здесь подобное.

– И как закончилось? – поинтересовался Нок.

Правду говорить не стоило. Зачем парню сбивать боевой настрой перед боем?

– Мы всех победили, – ответил я.

И, кстати, не солгал. Просто не упомянул о том, что двое моих спутников тогда погибли. Надо же, похоже, я начинаю осваивать высокое искусство не врать и при этом не говорить всей правды…

– Стреляй по ногам чуть выше колена, – сказал я.

Нок кивнул. Молодец парень. Много не говорит, не задает лишних вопросов, просто как губка впитывает науку выживания. Далеко пойдет. Если, конечно, доживет до завтрашнего дня.

…Они выкатились из-за поворота с автоматами наперевес, готовые стрелять на движение, на звук, на малейший подозрительный шорох…

Но мы начали это делать на мгновение раньше.

Грохот очередей частой барабанной дробью раскатился по коридору. Двое бойцов в зеленых комбезах, бежавшие первыми, синхронно споткнулись и упали, словно им по ногам одновременно долбанули рельсой. Чтобы не разбить лица о бетон, им пришлось отпустить автоматы и выставить вперед руки – рефлекторное движение двуногого существа, еще не понявшего, почему его вдруг перестали слушаться нижние конечности.

Пуля калибра 5,45 коварна как змея, жалящая на редкость беспощадно. Средний и тяжелый бронекостюм группировки «Воля» предусматривает бронированные наколенники и защитные пластины на бедрах – которые наши бронебойные пули с такого расстояния прошили запросто, после чего разорвали мясо и превратили в кашу кости ног.

Это – больно. Почти сразу. Боль доходит до мозга буквально за доли секунды. На осколки костей толстый и ветвистый бедренный нерв реагирует бурно. Так, что не заорать от неожиданной рвущей боли просто нереально…

Сдвоенный безумный крик ударил по ушам бегущих сзади, которые тоже среагировали рефлекторно. А именно – сбились с темпа и притормозили, соображая, как бы им избежать участи тех, что бежал впереди. Но бегущим позади них сделать то же самое оказалось непросто: напирали задние, толкая в спины…

В результате из-за угла вывалились еще двое, споткнулись об раненых – и, получив свою порцию свинца в ноги, рухнули на уже упавших.

А потом были еще двое.

И еще один…

Если б вся мотивированная вооруженная толпа «зеленых» кучей вывалилась в коридор и из всех стволов принялась молотить по нам, баррикада из поломоечных машин нас бы не спасла. Подавленные массированным огнем, мы были б вынуждены спрятаться за укрытие полностью, после чего пара гранат решила бы вопрос совершенно не в нашу пользу. А так семеро раненых «вольных» остались валяться в коридоре, вопя от боли и кроя нас отборным матом. Один попытался схватиться за автомат, чтоб наказать нас из положения лежа, но, получив пулю в правое плечо, от своей идеи отказался.

– Ты что, пацифист? – бросил через плечо Нок, не отлипая от прицела своего автомата.

– Сегодня – да, – отозвался я.

Я не хотел убивать бойцов группировки «Воля», нанятых Кречетовым. И вовсе не из-за человеколюбия. Просто сейчас мы оказались заперты в этом коридоре, и я не был уверен, что у Захарова что-то получится. Нет, я верил в способности хитроумного академика, но в жизни всякое случается. И если б мы с Ноком сейчас грохнули семерых «вольных», их товарищи сделали бы все, чтобы отомстить. Может, даже безбашенно всей кучей на нас кинулись, что вполне в их стиле, и тогда для нас сценарий оказался бы неутешительным – то же подавление огнем, плюс гранаты.

Но подобное не входило в мои планы. Задача у нас была не погибнуть смертью храбрых, а задержать противника.

На несколько секунд у «вольных» возникла заминка. В которую я вставил свои пять копеек.

– Можете забрать раненых, – заорал я. – Стрелять не будем.

– А это еще нафига? – удивленно проговорил Нок.

– Раненые – это всегда обуза, – отозвался я. – Которая называется «перевязать, заглушить и тащить».

– Заглушить?

– Чтоб не орал, – пояснил я. – Вопли и стоны демаскируют плюс разлагают моральный дух отряда. Поэтому тяжелому «трехсотому» в боевой ситуации лучше сразу вколоть обезболивающее, да побольше и помощнее, либо за отсутствием такового вырубить. Так всем будет лучше.

– Жесть, – пробормотал Нок. – Такому нас в армии не учили.

Между тем «вольные» приняли решение.