Закон Чернобыля

Внезапно узкий, пропахший сыростью бетонный коридор закончился, и Джек оказался в громадном зале, заставленном вертикальными стеклянными гробами, в которых находились какие-то человекоподобные существа.

Между этими гробами был довольно широкий проход – логическое продолжение коридора, – оканчивающийся нагромождением каких-то пультов управления с рычажками, кнопками, мигающими лампочками. А в центре этого нагромождения некий неимоверно грязный тип поднимал автомат, явно намереваясь застрелить пожилого человека в белом халате.

Томпсон не был уверен, что этот человек тот самый ученый, ради которого он оказался в этом проклятом месте, – мало ли кто в научном центре расхаживает одетым в белоснежный халат? Но когда ты годами тренируешься, оттачивая навык защиты безоружных гражданских от вооруженных преступников, думать особо не приходится. Тело само знает, что ему делать, без вмешательства нерасторопного разума.

Бегать с автоматом наперевес было неудобно, поэтому MP5 болтался за спиной на ремне, перекинутом через плечо. Так что выдернуть из кобуры «девятьсот одиннадцатый» оказалось и проще, и привычнее.

Пистолет будто сам из нее выпрыгнул. Руки привычно сложились в замок, куда М1911 лег так, словно был продолжением этих рук. Джек уже пристрелял пистолет, и, хотя расстояние было приличным, метров сорок, полицейский знал, что не промахнется по ростовой фигуре. Точно в голову отработает прежде, чем ловец удачи убьет человека в белом халате.

Томпсон плавно, но быстро нажал на спуск… но в самое последнее мгновение, в ту долю секунды, когда боек уже начал движение к капсюлю патрона, что-то сильно кольнуло Джека в сердце. Так, что аж в глазах потемнело.

И его рука дрогнула.

«Девятьсот одиннадцатый» зло рявкнул, как бойцовый пес, которого сбили на середине прыжка, и пуля ушла ниже. Немного, дюймов на десять. Конечно, можно было выстрелить и второй раз, и третий. Нужно было! Но как это сделать, когда сердце словно насквозь пронзила безжалостная серебряная игла, на этот раз не позволившая своему личному транспорту действовать так, как ему хотелось.

На сердце он никогда не жаловался, все обязательные медицинские обследования показывали – у полицейского идеальное здоровье. Поэтому сейчас Томпсон точно знал – это она не дает ему завершить начатое… Проклятая звезда, трижды спасшая ему жизнь и сейчас почему-то решившая, что ее живому транспорту настала пора умереть…

* * *

Это очень неприятно, когда в автомат, который ты держишь в руках, бьет пуля. Мягко говоря, неприятно. Будто кувалдой по нему со всей дури засветили. Это чудо, что пальцы из суставов не повылетали. Но обошлось, только левая ладонь будто отсохла, приняв на себя всю энергию удара цевьем.

Однако автомат я удержал благодаря трехточечному ремню, больно дернувшему плечо. Удобная штука такой ремень, если есть навык пользования им. И оружие в бою упустить сложнее в ситуации как у меня, например. Другой вопрос, функционально ли теперь то оружие после удара пули, прилетевшей сбоку?

Я резко развернулся, уже понимая, что сейчас прилетит и вторая, и вряд ли я успею выстрелить раньше…

Не прилетела.

Стрелок – крупный, плечистый мужик в навороченной снаряге – больше опасности не представлял. Скрутило его, будто я уже всадил очередь ему в грудь. Пистолет выпал из его руки, сам же он рухнул на одно колено, держась за сердце.

Бывает. Перенервничал, видать, пытаясь меня пристрелить. Ну ничего, больше пытаться не будет. По такой габаритной мишени я и с отсушенной левой рукой не промахнусь, благо расстояние небольшое.

Я нажал на спуск… но выстрела не последовало.

Ясно.

Пуля, ударив в ствольную коробку, скорее всего, перекосила патрон в патроннике. А может, и еще чего. «Калаш» – машинка замечательная, но не предназначенная для того, чтоб ею пули безнаказанно отбивать.

Впрочем, это было уже неважно. Стрелок пока безопасен, надо дело доделывать.

Я выдернул из ножен «Бритву» и ринулся на академика… который проявил неожиданное проворство. Отскочил подальше, к самому огромному пульту, откинул стеклянный предохранительный колпачок и с силой ударил по блямбе, похожей на красный гриб.

«Кранты! – мелькнуло у меня в голове. – Кнопка самоуничтожения!»

Но я ошибся.

Пол в этом центре управления был выложен стальными рифлеными плитами размером примерно два на два метра. И после активации кнопки плита под ногами Захарова внезапно резко ушла вниз.

Лифт!

Старый пройдоха и здесь подстраховался!

По-хорошему следовало бы прыгнуть следом, но я прекрасно понимал: тот тип с пистолетом сейчас грудную клетку себе помассирует, да и выстрелит еще разок. А мертвый я точно академика не поймаю.

И я ринулся к здоровяку, который как раз, подобрав оружие с пола, медленно так, неуверенно вставал на ноги. И рука с пистолетом у него тоже вместе с ним поднималась. Еще немного, и ствол окажется направленным мне в живот.

Я же очень не люблю, когда линия выстрела мне кишки щекочет. Поэтому я на бегу резко сместился в сторону – и прыгнул вперед, отводя назад руку с ножом, напряженную, словно пружина, готовая резко распрямиться.