Закон долга

– А ел он много, – поспешно ответил денщик, – и пирог с рыбой, и кровяную колбасу… Куда только в него вмещается. И пьет, мессир, как капрал… Простите…

Козьма хлестнул вожжами засыпающих на ходу, замедливших и без того неспешный ход старых кляч, подбадривая их немудреными словами.

– Но, лохматые, не время дремать!

И лошадки пошли живее.

Долго сидеть молча Козьма не мог. Он успокоился. Хотелось ему поболтать и скрасить уныние дороги. Кроме того, он неплохо разбирался в людях. Рассудил, что зря испугался. Да, маг бывает жестоким, но всегда по делу. Никогда зазря солдата не мучит, как другие офицеры, не считает их за мясо, хотя лишил всех имени. Но если постараться, его можно вернуть. Вот тем двоим, что плетутся позади, повезло. Помогли магу, и он вернул им имена. Он жесток по необходимости, но видно же, что не злой. И слово держит.

– Мессир, а зачем вам мертвяк? – осторожно спросил Козьма.

Артем с интересом посмотрел на денщика:

– А ты не понимаешь?

Тот недоуменно пожал плечами:

– Нет, мессир. Воняет он зело и злой, так и хочет кого-нибудь сожрать.

– Вот потому и оставил это Дерьмо, чтобы вы знали, во-первых, что будет с тем, кто покусится на мою жизнь, и, во-вторых, он будет охранять мой сон.

– О-о, – протянул Козьма и надолго замолчал.

Артем тоже не горел желанием развивать эту тему. Он осматривался. Дорога пролегала по степной полосе. Куда ни кинь взгляд, везде росла высокая посеревшая трава, а вдалеке впереди и по сторонам темнели полосы то ли лесов, то ли рощ.

«Вопрос с мертвяком, конечно, не праздный…» – Артем задумался и стал прикидывать, как объяснить сие деяние. Он хоть и на севере, но как отнесутся к факту применения им некромантии в полку, когда это известие достигнет ушей начальства? У него там много врагов осталось. Отец Ермолай, еще старший маг полка. Неизвестно, как они поведут себя. Опять прикинуться дурнем? Может быть. Это всегда помогало. Да и объяснить можно, что, мол, боялся нападения солдат-разбойников.

Ничего путного не придумав, махнул на факт присутствия мертвого солдата рукой: «Когда припечет, тогда и думать буду».

Решил узнать побольше о Черной Пади.

– Козьма? – не оборачиваясь в сторону денщика, негромко позвал он солдата.

– Слушаю, мессир.

– А ты бывал в Черной Пади?

– Доводилось, – вздохнул он, и Артем заметил, что как-то не особенно весело. – А что?

– Ну вот хотя бы то, что мы едем по лесополосе, а трактирщик говорил, что в тех местах водятся медведи, белки, соболи. Там что, тайга?

– Что там? – переспросил денщик.

– Ну леса густые и большие.

– Застава стоит на границе с Северным лесом, мессир. С одной стороны здоровенный овраг, он отделяет заставу от леса, с другой стороны неширокая, но глубокая река. Подход только с запада, но там ров. Поселение было большое и богатое… Северный лес клином подходит к Пади, вот там зверье и водится. Дикари в лесах не живут, они с востока приходят, из древних городов.

– Каких древних городов? – изумился Артем, об этом он слышал первый раз.

– Говорят, когда священники стали уничтожать магов, некоторые из них ушли сюда, на север, и здесь осели, а у инквизиции не хватило сил пройти дальше Черной Пади. Много там люда полегло. И крестьян, и церковников, их всех в овраг и скинули. А место стали называть Черной Падью. Потом там заставу поставили. Долго она простояла. Весен двести, не меньше, и никак ее не могли взять, хотя отряды дикарей подходили много раз…

– А как же тогда его спалили?

– Да кто ж его знает. Орда пришла и штурмом взяла поселок. Пожгли там все небось.

– А не могло там быть предательства?

Козьма угрюмо помолчал и неохотно ответил:

– Могло быть, мессир. Люди тут разные, в основном разбойнички.

– А ты как попал на границу? Тоже разбойничал?

Денщик опустил голову. Лицо его потемнело, глаза стали сухими как пустыня.

– Нет, мессир, меня риньер продал. Невеста моя ему понравилась… В служанки ее взял, а меня от греха подальше в солдаты продал…

– Ты северянин?

– Да, мессир. – Козьма быстро взял себя в руки. – Сначала я служил в городской страже в Челтене. Есть тут небольшой городишко, лигах в пятидесяти восточнее Бамергема, а потом отправили в Хволь. Служил в первом эскадроне трубачом. В одном из походов за бандами дикарей меня ранили в ногу. Хромым стал. Хотели списать и направить в инвалидную команду, но я отказался. Привык, понимаешь, тут, можно сказать, сроднился с границей. Потом перевели в гошпиталь. Там был помощником фельдшера, а теперь вот вашей милости служу.

– А чего отказался-то от инвалидной команды? Жил бы в крепости где-нибудь на хозяйственной должности и горя не знал бы.

Артем краем уха слышал об инвалидных командах. Там содержали раненых ветеранов. Они обучали рекрутов или ополчение, занимали хозяйственные должности и мирно доживали свой срок бобылями. Тихо, скучно, но не в поте лица добывая свой хлеб. Неголодно, в общем.

– Так свободы тут больше и муштры меньше. А там всем кланяйся и попрошайничай. Офицеры, они разные попадаются, чаще денежное довольствие отбирают, и пожаловаться некуда… Ой, простите, мессир… – опомнился Козьма, осознав, что заговорился.