Закон Единорога

– Адемар?! – прошептала женщина, бледнея, как мрамор, и хватая ничего не успевших понять сыновей за руки, словно ища в них опоры. Слуга поднял на нее глаза, но, не выдержав взгляда несчастной, низко опустил голову и совсем тихо произнес:

– Да… Ваш муж погиб. Возвращаясь с охоты, он завернул к вечерне в часовню святого Северина, близ Лаше. Ночью там случился пожар… Все погибли… – плечи гонца вздрогнули. – Мы нашли коней возле пепелища…

Виконтесса выпрямилась, стараясь из последних сил соблюсти достоинство.

– Проводите меня в замок, – прошептала она и, гордо повернувшись, рухнула на руки успевших подхватить ее спутников.

Я не успел ни о чем подумать, как появление еще одного гонца на взмыленном коне привлекло всеобщее внимание.

– Где виконт Лиможский? – едва не падая из седла от усталости, крикнул всадник.

– Погиб вчера вечером, – ответил ему один из кавалеров.

– Проклятие! – выругался гонец. – Где его супруга?

– Мадам Аделаида без сознания… А что произошло?

– Третьего дня наш государь Филипп II Август погиб на охоте, сорвавшись со скалы… Да здравствует новый король Людовик!

На площади воцарилось гробовое молчание. Люди, пораженные совпадением двух смертей, суеверно крестились. Очнувшийся стражник, принесший весть о гибели виконта, крикнул:

– Расходитесь! По всей стране траур. А вы, фигляры, – он посмотрел на Бельруна, – прочь отсюда!

ГЛАВА 10

Есть женщины…

А. Н. Некрасов

А черт бы побрал эту охоту! – Бельрун натянул вожжи. – Н-но! Пошла, родимая!

Наши четыре возка резво выкатили за ворота погруженного в траур Лиможа.

– Ну какой дурак охотится в апреле! – нахмурив брови, с досадой произнес Бельрун, когда мы, подымая пыль, стремительным аллюром мчались по дороге. – То есть я, конечно, ничего не гово рю о нашем покойном короле, мир праху его… Ему, конечно, виднее, когда зверю подобает выводить детенышей, а когда нагуливать жир… Но теперь из-за этого целый месяц нам играть не придется! – он со злостью хлестнул лошадь по спине.

– Эй, Винсент, поаккуратнее! – попытался успокоить я разозленного владельца цирка. – Придержи коня, мы уже намного оторвались от всех возможных погонь.

Бельрун недовольно покосился на меня, но, увидев, насколько мы обогнали остальные повозки, все же прекратил дикую скачку и, тяжело вздохнув, произнес: – А в общем-то, ты прав… Куда нам теперь спешить? Считай, месяц никаких выступлений не будет. Проклятие! Май – самый выгодный сезон!

Некоторое время мы ехали молча, и Бельрун переживал личную драму внутри себя. Однако долго он не выдержал и спустя минуту гневно изрек:

– А все этот король Ричард!

Я изумленно воззрился на своего спутника:

– Что Ричард? Он-то тут при чем?!

– Да это ж он пристрастил его величество к охоте в любое время года и суток – день ли, ночь, все ему было без разницы, – как нечто само собой разумеющееся, изрек Бельрун.

– А это ты откуда знаешь? – все еще не придя в себя от изумления, спросил я.

– Так я ж еще до того, как у барона де Фьербуа служил, был в королевской охоте доезжачим.

– Чего ж ушел? Место, поди, теплое? – поинтересовался я.

Винсент ностальгически вздохнул.

– А! Молодой был, глупый. Вмешался в «большой политик». Все ж о графской короне предсказанной мечтал… Ну и вляпался сдуру – взялся записочки от нашей юной королевы принцу Джону Безземельному возить…

От неожиданности я буквально подскочил на повозке.

– Кому возить?!

– Джону Плантагенету, – удивляясь моей неосведомленности, повторил Бельрун и добавил мечтательно: – Красивая она тогда бьыа – аж дух захватывало… Да и он тоже. Одно слово, аквитанские корни…

С трудом переварив эту неожиданную информацию, я выдавил из себя риторический вопрос:

– Они что, знакомы?

– Шутить изволите? – в свою очередь, изумился Винсент. – Они ж родственники! И воспитывались вместе при дворе Элинор Аквитанской, когда та уже перебралась во Францию. А что у них роман в юности бьы, так это, почитай, всем известно. Все ее злоключения от этого романа. Что и говорить, не повезло на шей доброй королеве… – загрустил вдруг Бедьрун – Это ж надо, такая красивая и такая несчастная!

Я не стал говорить Винсенту, что это обычная судьба большинства очень красивых женщин, а лишь приготовился слушать. Судя цо "всему, мой товарищ по цирковому ремеслу готов был угостить меня очередной историей из цикла «Когда я был .».

– Да, красива она была необыкновенно. Что и говорить – шестнадцатилетняя графиня, выросшая на юге Франции, в благословенной Аквитании Эх, да что там! – Бельрун мечтательно вздохнул. – Каштановые волосы с медным отливом, лукавые карие глаза, брови вразлет… Улыбка, от которой таяли самые суровые воины И характер у нее был веселый, смешливый и добрый Все ее очень любили за приветливость и добрый нрав Никогда слуг не обижала – каждого знала по имени и все старалась чем-то порадовать Ну и понятно, все в нее влюблены были – от поваренка на кухне до первых пэров королевства – Винсент улыбнулся, видимо, вспоминая красавицу графиню, и я поразился, каким юношеским восторгом в этот момент сияло его лицо.

– А она только улыбалась всем да книжки читала .