Закон молодильного яблочка

— Кто станет заниматься розливом инсектицида? Я бы и сам с отравой не связался, да НИИ, где я старшим научным работал, развалился. А кушать-то хочется. И кредит за квартиру выплачивать надо. К тому же жена моя в Турции отдыхать желает, то одно, то другое требует. Вот я и занялся производством. Слава богу, на плаву держусь. Мужики, которых я нанимал, все из социальных низов были — ничего делать не умели, ремеслу не обучены, только малоквалифицированным трудом и могли заниматься, типа мешки на рынке таскать да улицы мести. Сейчас гастарбайтеров тьма, которые за копейки старательно пашут, а московские же маргиналы с фанаберией, типа такому «красавцу» отсчитай сто тысяч в месяц за то, что он бутылки под кран ставит, а потом крышки на них заворачивает. С какого рожна, спрашивается, я ему зарплату как доктору наук должен платить? А в ответ слышу: «Я столичный житель, не из понаехавших». Вот и весь аргумент. Рабочие на моем производстве как под копирку были: безграмотные, речь щедро приправлена матом. Я не жеманная девушка, от непечатных слов в обморок не падаю, сам могу в злую минуту витиевато высказаться. Но я не разговариваю нецензурно, не говорю «че», не хохочу как безумный от шуток, которые в Интернете пишут. И дружить с подобным человеком не стану. Но ведь нажимать на кнопку автомата, который наполняет емкости отравой для насекомых, человек моего круга не согласится. Поэтому я ждал от наемных рабочих малого: не пить, не употреблять наркотики, не пропускать службу. Но даже такие скромные требования не выполнялись. Приходилось вон мерзавцев гнать. Евгений аккуратный, пунктуальный. К тому же и речь у него грамотная, без нецензурщины. Я один раз его спросил: «Женя, какое у вас образование?» Он ответил: «Девять классов». Но я ему не поверил. Уверен, Газетин точно с законченным средним. А еще меня мучило любопытство: что он в своей спортивной сумке таскает? Евгений ее ни разу при мне не открыл, но саквояж всегда при себе имел. Когда на обед уходил, его с собой уносил.

— Он каждый день ходил перекусить в определенный час? — уточнила я.

— Да, — подтвердил Герман Львович. — Как самолет на взлет, по строгому расписанию. Выключал автомат, снимал фартук, респиратор, перчатки, брал сумку и уходил.

— Куда? — поинтересовалась я.

Варавкин надул щеки.

— Я не следил за ним. Евгений опаздывал после перерыва, но возвращался трезвым, речь разумная, взгляд светлый. Остальное меня не интересовало. И вообще с тем, кто на тебя пашет, дружить никому не рекомендую, приятель может работодателю на шею усесться.

Глава 20

Распрощавшись с химиком, я пошла в архив, по дороге терзая телефон. Первый номер Евгения Газетина просто молчал. А вот другой вдруг отозвался приятным женским голосом:

— Добрый день…

— Здравствуйте, — обрадовалась я.

— Вы позвонили Диане Асатрян. К сожалению, сейчас не могу ответить на вызов…

Автоответчик! Я слышу стандартный текст, который наговаривает большинство людей.

— Но если вы что-то знаете о моем муже Жене Газетине, оставьте сообщение. Супруг не пришел ночевать, выключил телефон…

Я сделала стойку. Начало было обычным, а вот продолжение нет! Запись заканчивалась словами:

— Я очень волнуюсь. Пожалуйста, назовите свой номер, я перезвоню вам. Сообщение диктуйте после гудка.

— Добрый день, Диана, меня зовут Виола, — сказала я, после того как услышала сигнал. — Не уверена, что речь идет о вашем супруге, надо посмотреть на его фото, которое у вас точно есть. К сожалению, у меня совсем не радостные сведения. На улице умер человек. Есть предположение, что его звали Евгений Газетин, он работал на производстве отравы для насекомых. Но, возможно, личность умершего определили неверно.

Я выдохнула. Бедная Диана. Ужасно получить такое сообщение, но ведь неизвестность намного хуже. А мне очень неприятно исполнять роль вестника несчастья.

В расстроенных чувствах я вошла в здание архива, села за стол в библиотеке и поежилась, глядя на пустые стулья Веры Васильевны и Лены.

— Ужас, да? — прошептала Наталья Владимировна, заметив меня. — Бедная Вера! Я ее любила, хотя характер у бедняжки был не простой.

— Мягко сказано, — подхватила Ира. — В последнее время наша начальница совсем в истеричку превратилась, по любому поводу скандалы устраивала. Помните, что тут творилось в ее последний день? Чисто по-человечески мне Никитину жалко, но как руководитель она… Ой, лучше промолчу, о покойных плохо не говорят.

— Вера не виновата, — возразила Наталья.

Ирина рассердилась.

— Вот давно вам это сказать хотела: нельзя жить без зубов и ногтей. Никитина вас, свою заместительницу, буквально чморила, а вы все молчали. Хамкам надо отпор давать! Прямо по морде им!

— Зло не победить злом, — вздохнула Наталья Владимировна, — зло исчезает при виде добра. Вы, Ирочка, у нас недавно и, полагаю, ненадолго. Умная, красивая, образованная девушка в богом забытом архиве до пенсии не просидит. Думаю, вас сюда, как раньше говорили, «на легкий труд» пристроили. Вы ведь ребеночка ждете, да?

Щеки Иры покрылись розовыми пятнами.

— Кто растрепал?

Калинина улыбнулась.

— Вы сами.