Закон молодильного яблочка

— Хоть десять минут в нем постойте-ка! — вдруг разозлился Герман Львович. Потом взял себя в руки. — Ну да, вони нет, но вначале очень неудобно. В конце концов человек ко всему адаптируется. Однако сотрудника на такое производство найти трудно — условия труда тяжелые, большую зарплату я предложить не могу, гастарбайтера брать не желаю. Пару раз нанимал рабочих родом из ближнего зарубежья, всегда дело плохо заканчивалось: один несколько ящиков готового продукта уволок, другой банально мою куртку вместе с кошельком прихватил и зимние ботинки. Я уж совсем отчаялся порядочного человека найти. И вдруг — Евгений. Москвич с пропиской в паспорте, сразу согласился на тот оклад, который я ему предложил, не пил, не курил, работал молча, мы с ним за весь день могли друг другу только «здравствуйте» и «до свидания» сказать. Перед тем как оформляться, он поставил условие: ему нужен перерыв на обед. Я не стал возражать. Каждый день ровно без десяти полдень Евгений, взяв свою здоровенную спортивную сумку, куда-то уходил, потом возвращался и снова бутылки наполнял. Правда, поесть-то он уходил в одно и то же время, а вот возвращался часто с опозданием. При этом на место прибывал за пять минут до того, как к работе приступить надо, тут он крайне аккуратен был. Я удивлялся: ну как можно быть пунктуальным утром и не следить за временем днем? И хоть бы извинился: «Простите, засиделся в кафе». Так нет, молчком явится, к аппарату встанет и принимается на кнопку жать. Как-то раз я не выдержал, сказал ему: «Мне неудобно отпускать оператора розлива на длительный обеденный перерыв». Он пробурчал: «Понял. Обращусь в кафе, может, там официант нужен». И — к двери. Я испугался, что мужик на самом деле смоется, и остановил Газетина: «Согласен, уходите днем в свободном режиме. Но тогда ваш рабочий день и завершаться будет позже». Евгений молча кивнул. У меня много народа побывало, все живехонько стонать принимались: «Трудно в таких условиях целый день пахать, да еще зарплата маленькая, прибавьте денег, а то уволюсь». Я возмущался: вот здорово! Ты разве не знал, что делать предстоит? Я тебя обманул? Нет, показал производство, размер оклада сообщил. Хочешь уйти? Скатертью дорога, кому ты нужен без всякого образования. Надеешься президентом стать? Флаг тебе в руки! А вот Евгений другим оказался, без нытья работал.

— Жаль, что вы о Газетине ничего не знаете, — расстроилась я.

— Только адрес по прописке, — уточнил химик.

— Можете мне его дать? — попросила я.

— Пожалуйста, — кивнул Варавкин. — А еще мобильные номера есть. Записывайте.

— У него было два телефона? — удивилась я, получив необходимую информацию.

Герман Львович начал хрустеть пальцами рук.

— Мне он сообщил только один, который я первым продиктовал. Мы с ним не созванивались. Зачем? Дружбы нет, а на работу Газетин аккуратно ходил. Правда, один раз Женя мне неожиданно звякнул: «Простите, приболел, на день дома останусь. Послезавтра выйду». Смотрю, у меня другой контакт определился. И я его тоже в книжку занес. На мой взгляд, Евгений не походил на семейного человека. Я вот своей Наталье Ивановне, несмотря на ее капризный характер, пару раз за день наберу, а то она обижается, что супруг ее забыл. И она меня постоянно дергает. Газетин же за смену ни разу сотовый не вынимал. Сам ни с кем не болтал, и его никто не искал. Знаете…

Герман Львович умолк.

— Что-то не так? — полюбопытствовала я.

Варавкин перестал терзать пальцы.