Закон парных случаев

Из Спидолы, что стояла на подоконнике, доносилась ария Сольвейг. Маша тут же вспомнила – последний раз, довольно давно, они с Германом были вместе в зале Чайковского, слушали «Пер Гюнта» в концертном исполнении. Но кто исполнял, совершенно не помнит. Да и неважно теперь.

Людмила Георгиевна легонько потащила Машу к дивану, взяла ее руки в свои.

– Ну, Машенька, устраивайтесь поудобнее и рассказывайте. Как живете, как Виталик, как мама?

Маша удивилась. Неужели она все про нее знает? Наверное, Герман рассказывал. Но он-то откуда? Видно, земля слухами полнится. Собравшись духом, она начала было рассказывать про себя, про маму, про сына, про работу, как в дверь снова позвонили.

– Гера, открой, пожалуйста. Если не к нам, то я еще успею с Машенькой поговорить.

Маша с надеждой посмотрела на дверь. «Скорей бы пришли, а то как-то не очень хочется сейчас рассказывать. Не вовремя». Но звонок оказался к соседке, Герман быстро вернулся в комнату, и Маша легко перевела разговор на успехи Германа. Но он почти сразу стал ворчать, что мама преувеличивает, что у него – как у всех, и быстро переключился на кого-то из ребят. Потом они еще немного посплетничали о друзьях и общих знакомых, о планах на лето, а звонок все еще молчал. Маша начала слегка нервничать. А где же остальные? И она в этом платье…совсем не к месту. Словно на концерт собралась. Еще подумают…

И тут в дверь снова позвонили. Герман пошел встречать гостей и через минуту вернулся, пропуская перед собой незнакомку.

В комнату легко вошла девушка с аккуратной шапочкой мелких кудряшек шестимесячного «перманента», в темно-зеленой расклешенной по моде юбке и пестренькой кофточке, перетянутой кожаным пояском.

Людмила Георгиевна быстро встала с дивана и, шагнув навстречу новой гостье, взяла ее за руку.

– Знакомьтесь, пожалуйста. Это наша Раечка, новая подружка Германа. – И тут же, переведя взгляд на Машу, продолжила. – А это Машенька, старинный институтский друг Германа. Еще с первого курса. Я думаю, вы подружитесь, – сказала Людмила Георгиевна, приветливо улыбаясь смущенным гостьям. Она пыталась сгладить возникшую почему-то неловкость, но вдруг сама почувствовала фальшь в своих словах. Да никогда они не подружатся. Сейчас, если останется Рая, Машу Гера навсегда потеряет. Жаль. Она этого не хотела.

Маша приподнялась со своего места и, улыбнувшись, протянула девушке руку.

– Маша. Очень приятно. Будем знакомы.

Эхом откликнулась гостья:

– Рая. И мне тоже очень приятно.

В этот момент обе гостьи лукавили, потому что ничего приятного в этой ситуации ни для одной из них не было. «Друг» и «подружка» – как это понимать прикажете? Что-то серьезное, даже мужского рода, и что-то не очень, но, пожалуй, более милое, теплое. «Наша Раечка». Из этих слов в воздухе сразу выткалось и повисло какое-то напряжение. Было в этой компании из трех женщин что-то странное, неестественное, и настроение Маши испортилось. Она почувствовала, что ничего веселого в это раз ее не ждет.

Маша осторожно, исподтишка поглядывала на девушку, пытаясь понять «кто есть кто». Ну, ладно, думала Маша. Она-то пришла на вечеринку к давнишнему приятелю, другу. А что здесь делает эта Раечка? Явно не друг, не соседка, не одноклассница, но кто же? Все очень странно. Его мама сказала «новая подружка». А Герман о ней даже не упомянул. А если это невеста? Тогда причем здесь она, Маша? И ей почему-то сразу стало неудобно, даже стыдно перед гостьей, захотелось успокоить: «Не бойтесь меня, я вам не соперница, я не собираюсь отбивать у вас Германа!» От этих невысказанных слов у Маши даже сбилось дыхание.

«Незнакомка» тоже с растерянностью посматривала на Машу – зачем здесь эта девушка в черном? И этот роскошный кружевной воротник? Тоже мне, «герцогиня»!

Она подошла к зеркальной двери шкафа и поправила прическу, которая и так была в полном порядке. И Маша невольно обратила внимание на ее длинные пальцы с ярко-красными ногтями и густо накрашенные ресницы. В остальном лицо было не очень выразительно – хорошенький, чуть «уточкой» носик, узкие, подрисованные помадой губы и остренький подбородок. Девушка была милая, даже хорошенькая, но Маша почему-то немедленно подумала – «никакая». Вроде продавщиц из универмага на Серпуховской площади. «Завтра на улице я бы ее, вероятно, не узнала».

Обе гостьи вели себя настолько скованно, что даже самый простой «светский» разговор не клеился. Маша думала, что в обычной очереди она нашла бы, о чем поговорить с незнакомой женщиной. Там были «подруги поневоле, по несчастью». А тут? Не подруга, не соперница, и для Германа совсем не пара. Не было даже зацепки. Но что она могла сделать в такой ситуации?

Ладно, будем ждать остальных ребят. Но народ явно «бастовал». Устав от этой двусмысленности, Маша все же потихоньку спросила Германа, где же ребята. Извинившись, он так же потихоньку ответил, что «так получилось… мама не очень хорошо себя чувствует, так что ребят он решил пригласить в другой раз».