Закон подлости

Мы и в Москве с тобой выступали, а однажды ты даже заставил своего директора отдать деньги, которые он «забыл» мне заплатить за концерт. Тогда ещё он не был женат на известной певице, которая сейчас замужем за моим другом, известным пародистом.

У нас теперь с твоим бывшим директором прекрасные отношения, и только благодаря тому, что ты «помог» ему расстаться с моими деньгами.

Лёва, последние годы мы с тобой видимся редко, но это не меняет моего отношения к тебе.

Я по сей день считаю тебя самым приличным человеком на нашей эстраде. Ты никогда не лез в начальники, никогда ни перед кем не заискивал, ты всегда хорошо делал своё дело и всегда уважительно относился к окружающим. За что тебя и любят все эти окружающие.

Да и власть по достоинству оценила тебя. Теперь ты полный кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством», а значит, можешь получать пенсию не только за себя, но ещё и за того парня, а может, и ещё за двоих парней.

Что тебе осталось? Только получить звание Героя России. Но даже если ты его не получишь, ты для нас, твоих друзей, давно уже герой.

Ты не просто народный, ты – всенародный.

У тебя, Лёва, только один недостаток. Ты так и не научился говорить «нет». А надо уметь отказываться. Тогда тебе не придётся абсолютно простуженному летать на концерты и появится у тебя шанс дожить до лет твоего отца, а там, глядишь, за доброту твою Господь добавит тебе до ста! Чего я тебе искренне и желаю.

Мой Райкин

С детства обожал Аркадия Исааковича Райкина. Собирал пластиночки с его миниатюрами. Ходил на все его новые программы, знал всех его авторов. В двадцать лет мы с моим другом Володькой разучили его миниатюру «Телефонный разговор» и с успехом исполняли её в компаниях.

Миниатюра была жутко смешная, вся была основана на плохой телефонной слышимости. Кстати, совершенно спокойно можно её исполнять и сегодня, и тоже будет смешно.

В XIX веке писатель Достоевский сказал: «Все мы вышли из гоголевской «Шинели».

В XX веке все мы, юмористы, вышли из концертного костюма А. Райкина. Одевался он, кстати, безупречно. Всегда в специально для него пошитом, хорошо сидящем на нём костюме. С шикарным галстуком. Ну вот кто сегодня на эстраде так одевается, по классике? А певицы, так те просто сегодня могут в трусах и лифчике на эстраду выскочить.

А какой он был красивый! Обычно юмористы страшненькие. Вспомните Фернанделя, Де Фюнеса и наших «красавцев». Мы как-то привыкли, что юморист должен быть с дефектом: или чрезмерно толстый, как Моргунов, или косоглазый, как Крамаров.

А Райкин был идеально красив, женщины его обожали. Мне кажется, что он их тоже. Но об этом я могу только догадываться.

Первое приближение к Райкину было, когда я поступал в Литературный институт. Я показал свои рассказики мастеру – Льву Кассилю. Он прочитал их и сказал:

– Зачем вам учиться в Литературном институте? Тут юмору не учат. Хотите, я покажу ваши рассказы Аркадию Исааковичу?

А они с Кассилем дружили.

– Нет, – сказал я.

Я-то знал, что мои несовершенные монологи Райкину точно не подойдут.

Потом, в 1966 году, Райкин был председателем жюри на фестивале студенческих театров. Начальство категорически не хотело давать первое место самому острому спектаклю моего родного МАИ «Снежный ком, или Выеденное яйцо». Райкин грудью встал на защиту этого спектакля. Нашли компромисс. Дали премии сразу пяти коллективам.

После этого фестиваля Райкин пригласил Марка Розовского на постановку своего спектакля.

Каждая премьера Райкина была событием. Причём с непредсказуемым исходом. После одного из спектаклей, в результате «партийного» разговора с завотделом ЦК, Райкин слёг с инфарктом…

Он всё время экспериментировал. То у него в театре выступал бард Александр Дольский, то целый коллектив пантомимы под управлением Гри Гура. А однажды всю программу ему написал один-единственный автор (тогда это случилось впервые), Александр Хазин. Программа называлась «Волшебники живут рядом». «Партия учит нас, что газы при нагревании расширяются».

Чем не сегодняшняя фраза?

Кстати, от Райкина много осталось слов и словечек. До сих пор все говорят слово «авоська». А ведь это слово из райкинской миниатюры.

Он был, конечно же, гениальным актёром. Есть какие-то нюансы, которые мог придумать только он. Была у Райкина когда-то миниатюра про бюрократа. Райкин-бюрократ сидел на лавке, рядом с ним сидел человек, который жаловался Райкину на бюрократов. Райкин сидел в кепке, надвинутой на глаза. Время от времени он приподнимал козырёк кепки, и было понятно, что и там, под кепкой, глаза у Райкина были открыты. Это создавало совершенно невероятный эффект.

Иногда, когда в конце номера не было крепкой репризы, Райкин создавал её своими актёрскими средствами: начинал пыхтеть, издавать какие-то смешные звуки – в общем, накачивать смех. Когда он начинал эти свои действия, мы, профессионалы, понимали – репризы в конце не будет. Но смеха он всё равно добьётся.

В семидесятых я уже писал для Хазанова и Петросяна, уже был «Кулинарный техникум», и меня иногда спрашивали: «Почему ты не пишешь Райкину?»