Закон сильной женщины

— Здрассте… — почти шепотом проговорила она, ни на кого не глядя.

Измученной, истерзанной, сломленной! Вот какой она показалась Воронову. И с ней ни хрена ничего в порядке не было. Короткая кофточка без рукавов не скрывала локтевых сгибов с множественными следами от уколов. Грязные волосы, стянутые резинкой на макушке нелепой колбаской. Неестественная худоба. Страшная бледность. Прыщики на лбу и подбородке.

— Ты что, тварь, держал ее на наркотиках?! — ахнул Глеб, увидев то же, что и Воронов.

— Оставьте его, — чуть громче и чуть тверже попросила Оля, снова избегая встречаться с кем-нибудь взглядом. — Это не наркотики. У меня больные придатки. Я проходила курс лечения.

— А можно узнать клинику, где вы проходили этот курс?! — продолжил настырничать Глеб Сергеев, покручивая на пальце наручники.

— Это не ваше дело, — ответила Ольга спокойно, ровно. Тут же повернулась, чтобы уйти, но успела сказать: — Как видите, меня никто не похищал. Мне никто не перерезал горло. Со мной все в порядке. До свидания…

— Но Богданов утверждает, что видел вас на цепи! — все еще не хотел сдаваться Сергеев, крикнув ей в спину. — Что вы были под действием каких-то наркотиков! И что он вас…

— Я устала слушать ваш детский лепет, господа полицейские, — пробормотала Ольга, низко опустив голову и так и не повернувшись к ним. — Богданов, может, сам обкололся, вот и несет невесть что!

Она ушла из прихожей. Хлопнула какая-то дверь. Видимо, дверь кухни. Потому что их тут же накрыл запах жареной курицы. Ужин, видимо, своему мучителю готовит, тут же пронеслось в голове у Воронова. И перевел взгляд на Степанова, который уже успел справиться со всеми своими страхами и выразительно теперь поглядывал на дверь. Видимо, предлагал им убраться.

— Муж и жена — одна сатана, так получается? — пробурчал Глеб.

— Вы что-то еще хотели? — с ледяной вежливостью улыбнулся ему Степанов, медленно тесня к выходу.

— Да, хотел, — кивнул он, мелко пятясь и ненавидя себя за это. — Хотел сказать, что, если Богданов напишет на вас заявление о похищении, я брошу все силы, чтобы доказать вашу причастность.

— Не получится. — Вежливая улыбка сделалась гадкой.

— То здание… На трассе… Оно ведь принадлежит вам?

— Не понимаю, о чем вы? У меня нет недвижимости вне городской черты.

И Воронов тут же поверил, что так и есть. Недвижимости у него там нет. Он просто воспользовался строением, зная, что…

Что хозяин не явится вот прямо как снег на голову.

Что никаких движений по сдаче объекта в скором времени не предвидится.

Что хулиганы или бомжи случайно не набредут на объект и не облюбуют его, потому что он все время находился под охраной.

Охраной, которая была с ним в сговоре? Или подчинялась ему напрямую?

Вариантов множество. И Воронов не мог не отдать должное выдумщику: место наказания подобрано идеально.

Да, да, он мог бы найти и ту охрану, и автомашины, которые сначала привезли в то строение мебель, а потом экстренно вывезли. И даже мысленно схему набросал, по которой стал бы действовать, но…

Но нужны будут люди, время, а главное — заявление от потерпевшего Богданова. А тот вряд ли решится на месть своему похитителю, поскольку первым обидел его, закрутив с его женой роман.

И что получается? Привлечь этого сказочника совершенно не за что?! Обидно!

— Мы все же сможем привлечь вас к ответственности, гражданин Степанов, — кивнул Воронов, вдоволь налюбовавшись окрепшим после потрясения Степановым.

Тот только что джигу перед ним не танцевал. И коленками подергивал, и прохаживался, потирая руки, перед ним взад-вперед. И с откровенной радостью головой потряхивал.

— Да ну! — отвратительно хохотнул Степанов. — Привлечете? Вы? Да за что? Богданов, он… Он просто спятил! Он сумасшедший! Он…

— Мы привлечем вас к ответственности за то, что вы намеренно ввели следствие в заблуждение, написав нам заявление об исчезновении своей жены, — нашелся Воронов.

И жуть как обрадовался, когда Степанов замер, оборвав свой ритуальный танец победителя перед ним.

— Советую вам обзавестись хорошим адвокатом, гражданин Степанов, — посоветовал Воронов и ушел.

Глеб уже сидел в машине и грыз сдобную булку, усыпавшись сахарной крошкой и маком.

— Где купил? — Он протянул руку и отщипнул от сдобы.

— В булочной на углу, — проворчал Глеб.

И следом так долго и так витиевато выражался, что у Воронова уши закраснелись.

— Извини, Володь, — переведя дыхание, попросил он. — Просто нервы сдали. Столько времени на эту сволочь потратили, и все впустую! А у меня, между прочим, люди из-за него под стражей сидят. Невиновные!

Воронов вздохнул, опустив упрек. И еще раз отщипнул от булки.

— И тебя сдернул! И ты полдня потерял! А эта мразь теперь над нами посмеиваться станет. Богданов… Он же не станет писать заявление на него, так ведь?

— Даже если и напишет, толку-то? — Володя за водителя повернул ключ в замке зажигания и скомандовал. — Поехали. Завезешь меня на службу.

— А пожрать? Мы же собирались!

— Некогда, Глеб. Сам сказал, у тебя там люди в клетке невиновные сидят. Им домой надо. Поговорить…