Закон сталкера

– Кремль – старая крепость, – пояснил Еремей. – Очень старая. Поэтому тут, считай, на каждый квадратный метр площади свой секрет имеется. Пошли что ль.

И первым стал спускаться. Мне ничего не оставалось, как направиться следом.

Это был старый подземный ход. Может, канализация двухсотлетней давности, а может и более древнее сооружение, по которому даже Еремей мог идти не пригибаясь. Тусклый свет его лампы то и дело выхватывал из темноты то корни деревьев, словно змеи ползущие по стенам и свешивающиеся с потолка, то мохнатый нарост-паразит, похожий на огромного ежа, слабо светящегося в темноте, то чей-то проломленный череп, который никто никогда не удосужится убрать…

– Под Кремлем таких тайных дорог тьма, – негромко произнес сотник. – Слабое место крепости в случае, ежели враг про эти ходы прознает. Выходы из них наружу мы почти все завалили, но некоторые проходимы. Самим нужны. Пластунам-разведчикам тайно выйти и вернуться, диверсию какую совершить при осаде. Или вот, вывести кой-кого наружу.

– Тебя за это не уволят? – усмехнулся я.

– Это как? Что за слово такое? – удивился сотник. – На волю что ль отпустят? Так я тут не в темнице. По своему желанию.

– Проехали, – махнул я рукой.

Понятно. За двести лет ненужные слова исчезли из языка. Интересно, знает тут кто-нибудь такие слова как «маркетинг», «резюме» или «чихуахуа»? Вряд ли. Вымерли они из языка в первые же послевоенные годы, словно мелкие бесполезные собачонки. То, что не нужно – дохнет. И это не закон смерти, а закон жизни…

– Чем мысли гонять, лучше под ноги смотри, – вывел меня из задумчивости голос сотника. – Не ровен час вступишь куда-нить. Не в дерьмо, так в аномалию. Уже близко мы, готовься. Скоро рассвет, так что постарайся подальше от Кремля уйти. Не рады тебе здесь теперь.

– А друзья мои? – спросил я без особой надежды.

– Мутанты што ль? Как староборцы стали всем заправлять, выгнали их за ворота. Хорошо что не поубивали.

– Ясно, – кивнул я.

А что еще скажешь? Рефлексировать бесполезно, хотя порой очень хочется зарядить прикладом в чью-нибудь многомудрую голову, точно знающую как будет лучше. Но поскольку такой возможности нет, остается лишь надеяться, что мои друзья живы.

– Выйдешь наружу – иди прямо, никуда не сворачивай, – между тем наставлял меня Еремей. – С полкилометра пройдешь, может чуть поболее – увидишь странный дом. Тебе туда. Там Проводник живет, который проведет тебя через Купол. Неча тебе в Москве делать, врагов себе ты тут больно много нажил. Ведьма говорят на тебя зуб имеет, маркитанты местные тоже тобой недовольны. Теперь через моего охламона и в Кремле тебе места нет. Послушай моего совета, уходи. Проводник мне должен, скажешь, мол, от меня пришел. Только поаккуратнее с ним, сильный он больно.

– А что за ведьма? – поинтересовался я. – Прям настоящая сказочная баба-яга?

– Неважно, – отмахнулся сотник. – Я и так много тебе лишнего сказал. Кстати, пришли мы. Сейчас проход открою.

Подземный ход оканчивался тупиком, путь перегораживала массивная перемычка. Судя по тому, что я смог рассмотреть при свете лампы, чугунная.

Похоже, что варили эту многотонную плиту давным-давно, даже не в двадцатом веке, а намного раньше. Однако даже малейшего следа коррозии не было видно на ее поверхности. К перемычке был подведен механизм со сложной системой шестерней и противовесов. Похоже, древний как стены самого Кремля. Но исправный, судя по деталям без признаков разрушений, блестящим от намазанного на них жира. Понятное дело, вонял тот жир преизрядно. Но что делать, если в условиях постапокалипсиса с другой смазкой туго?

Еремей подошел к маленькому смотровому окошку, вваренному прямо в середину плиты, отодвинул заслонку, посмотрел. И произнес:

– Чисто снаружи. Ну, помогай тебе Перун.

После чего с силой крутанул рукоять старинного механизма, который сработал на удивление мягко и неслышно, приоткрыв заслонку ровно настолько, чтобы в образовавшуюся щель мог протиснуться один человек. При этом я заметил, что Еремей положил ладонь на рукоять меча, висевшего у него на поясе. Это правильно. Глазок глазком, а мало ли кто там снаружи мог притаиться.

– И тебе не хворать, сотник, – сказал я. И с усилием протиснулся в щель между перемычкой и стеной – все-таки в кольчужной броне пролезать через такие узкие проходы с непривычки непросто.

Но я справился.

* * *

Предутренняя Москва встретила меня сырой прохладой. Я понаблюдал, как за мною закрывается отлично замаскированная чугунная пробка – с двух шагов не поймешь, что тут не потемневший от времени и грибка участок стены, а нечто совсем другое. А и поймешь – что сделаешь? Такую заслонку толщиной в метр и кумулятивный выстрел из РПГ не пробьет.

Впрочем, ладно. Надеялся я, если честно, в качестве награды за спасение дружинника попросить у князя небольшой отряд, который сопроводил бы меня до Измайловской аномалии – места, где под землей был расположен аналог Монумента, который я уничтожил в чернобыльской Зоне. Бывал я там уже однажды, и знаю, что места там, мягко говоря, недружелюбные. Одному не пройти.