Закон сталкера

Перевозчик послушно заткнулся. Я же уже привычным движением крутанул Кэпа, который заметно оживился от соседства с карманом шамирита. Я этот транзит энергии под своей камуфлой брюхом ощущал всё время, пока с «чистым небом» возился. Ох, чуйка мне подсказывает, что пусто у меня теперь в кармане, а на животе наверняка неслабый ожог образовался. Но чего не сделаешь ради друзей…

«Кротовую нору» плотно пообедавший Кэп принялся сверлить с энтузиазмом. Секунд за двадцать вполне приличную дыру соорудил. В которую я и прыгнул с места, словно вратарь в прыжке хватая артефакт и очень надеясь, что взгляды «монументовцев» будут прикованы к их оживающему фетишу, а не к моей тушке, экстренно сваливающей с чужого шоу.

Я прекрасно понимал, что как только Монумент возродится, Перевозчик немедленно прикажет своим церберам скрутить меня и доставить к «мусорщикам». У группировки фанатиков имелись серьезные основания со мной не церемониться, уж больно много неприятностей я им доставил. Поэтому я счел за лучшее не дожидаясь благодарностей свалить по-английски, не прощаясь.

– Он уходит! – услышал я за спиной скрипучий вопль. – За ним!

И почти сразу:

– Стреляйте!!!

Странная последовательность приказов. Куда стрелять-то? В задницы тем, кто ринулся «за ним»?

«Кротовину», которую просверлил Кэп, назвать широкой было сложно, не стал я дожидаться, пока она станет комфортной, размером как туннель под Ла-Маншем. Хотя Перевозчику простительно, перенервничал поди, когда увидел, как ценный приз банально сваливает от справедливого возмездия.

Однако выстрелы раздались. Но приглушенные, потому что я, поднаторев в переходах через пространство, уже вываливался из «кротовой норы» на серую траву Зоны. За спиной раздался хлопок – продырявленное пространство вернулось в исходное состояние. И следом – тупой удар твердым об менее твердое.

Я кувырнулся по привычке, разворачиваясь в конечной точке для контратаки – не иначе какой-то шустрый и исполнительный «монументовец» все-таки успел проскочить следом за мной через туннель в пространстве.

И я не ошибся. Успел. Правда, не целиком.

На траву Зоны упала голова фанатика, словно топором гильотины отсеченная схлопнувшейся «кротовиной». Правда, думаю, в момент обезглавливания он был уже мертв, так как его левая глазница представляла собой выходное отверстие пули. То есть, была разворочена в кроваво-мозговую кашу, из которой на ниточке нерва свешивался вышибленный глаз.

Понятно. Вот до чего порой доводит излишняя исполнительность. Поэтому я и не люблю, когда мной командуют. Мало ли какая фигня придет в голову высокому начальству, а я исполняй. А потом валяйся вот так – бестолковая одноглазая башка на траве, а тело вообще хрен знает где. Нет уж, я лучше как-нибудь сам собой покомандую, без посторонней помощи. По крайней мере если накосячу конкретно, вплоть до фатального финала, то хоть не так обидно будет.

* * *

«Проводник» не подвел. Выкинул туда, куда мне и хотелось.

Я вновь стоял посреди двора Киевского филиала Института аномальных зон, и снова смотрел на унылое бетонное строение, от одного вида которого хотелось вздернуться на ближайшем дереве. Или повесить архитектора, спроектировавшего здание, похожее на гигантский, мрачный склеп, в котором без особых почестей похоронили советскую науку.

На ступеньках, ведущих ко входу в эту усыпальницу светлого будущего, сидел пожилой человек, вертящий в руках слегка облезлый кубик-головоломку, безумно популярную в Советском Союзе в восьмидесятые годы прошлого столетия. Лихо это у него получалось. Закрыл глаза, в десяток-другой поворотов секунд за пять смешал цвета. Открыл глаза – и примерно за это же время собрал вновь. Пока я шел к нему, раза три разобрал-собрал игрушку. Я бы так не смог. Гений, блин, с тренированными пальцами, которыми он горазд что головоломку собрать, что робота-убийцу из ножниц, кастрюли и радиоприемника. Сколько раз я пытался его убить, и всё без толку. Впрочем, как и он меня.

– Забавная штука, – не отрывая глаз от игрушки, сказал он. – Наглядный пример того, как несколько кусочков цветной пластмассы могут свернуть крышу человечеству. Вообще люди – гнусные создания, не находишь? Всё, что им надо, так это жрать, трахаться и играть. Вся их деятельность в течение столетий направлена только на это…

– Я сделал то, что ты сказал, – устало произнес я, прерывая поток сознания пожилого гения. Которого мне от души хотелось так треснуть по макушке, чтоб он больше не поднялся с этих ступеней. Но нельзя. Без него мой друзья так и останутся цепочками ДНК. Друзья… Рудик-то с Савельевым – бесспорно, самые что ни на есть. А вот Данила… Даже и не знаю. Друг он мне, враг, или просто случайный знакомый.

– Да? – удивленно поднял брови Кречетов. – Монумент реанимировал? Серьезно?

– Похоже на то.

– Надо же, аж не верится, – хмыкнул ученый. – Ладно, пойдем посмотрим.

Он поднялся со ступеней и бодрым, молодым шагом направился в недра усыпальницы советской науки. Я пошел следом за ним.