Закон-тайга

— Ну, все нормалек, — самодовольно ухмыльнулся Чалый, стаскивая со спины убитого солдата автомат. — Вот, бля, и стволом разжились… А ты мне, бля, еще что-то говоришь. Главное — не наложить в штаны, тогда точно улетим.

Малина колотился мелкой дрожью: он-то понимал, что убийство военнослужащего и захват боевого вертолета, наверное, самое страшное, что они совершили в бегах.

"Кажется, это называется терроризм, — промелькнуло в напрочь закошмаренных мозгах умного москвича. — А за это полагается…"

Что полагается за это, Малина не помнил — он не был таким большим знатоком Уголовного и уголовно-процессуального кодекса, как его напарник.

"Впрочем, саму "вертушку"-то мы еще и не захватили, — озабоченно подумал москвич, — так что рано радоваться…"

Астафьев, по-хозяйски осмотрев холодный автомат, повесил его через плечо и оглянулся по сторонам — вокруг никого не было.

Вдали — три больших силуэта «Ми-8», а рядом — небольшой, но какой-то совершенно незнакомый вертолет с обтекаемо-гладким фюзеляжем: он чем-то неуловимо напоминал полуфантастическое "оружие будущего" — таким, каким его обычно изображают в голливудских боевиках.

Да, есть из чего выбирать…

Астафьев на секунду задумался, замешкавшись, а затем произнес:

— Эта «вертушка» меньше, значит, ею проще управлять, — решил он, сообразуясь со своей очень своеобразной логикой.

Спустя несколько минут нижний люк, ведущий в кабину, был варварски выломан при помощи обыкновенной фомки — той самой, из поселкового продмага. А еще через несколько минут и Чалый, и продолжавший дрожать Малина уже сидели в вертолете.

Огромная приборная панель — с какими-то тахометрами, спидометрами, с непонятного свойства табло, с экранами многочисленных локационных разверсток, невообразимым количеством тумблеров, переключателей, кнопок, гашеток совершенно неизвестного применения — поразила воображение Малинина.

— А ты чего… — он несмело толкнул в бок Чалого, — того… Думаешь — взлетим?

— Отдзынь. — Теперь голос Астафьева прозвучал уже не очень уверенно. — Брысь, паучина, брысь, не мешай мне воровать. Поищи лучше, чем тут можно разжиться. А я пока посмотрю, повспоминаю, — как «Ми-8» летает, еще помню, а это халудина какая-то новая, неизвестная… Давай, давай!

Малина принялся послушно обшаривать кабину — улов, как ни странно, был замечателен: четыре бутылки «Пшеничной», десять четырехсотграммовых банок китайской тушенки «Дружба», блок «Беломора» и небольшой полотняный кисет — когда москвич развернул его и понюхал, то сразу же блаженно заулыбался.

Видимо, несмотря на причастность к самым страшным государственным секретам, местные военные вертолетчики любили водку и наркотики не меньше остальных жителей Приамурья, отношения к военным секретам не имевшим.

И в это самое время…

Вертолет затрясся, завибрировал, будто бы огромный доисторический птеродактиль — летающий ящер из учебника палеонтологии; лопасти принялись вращаться сперва медленно, а затем быстрей, быстрей, еще быстрей: совершенно неотвратимо набирая скорость.

— Э-э, бля… — донеслось до слуха москвича едва слышное; спустя несколько секунд он почувствовал, как винтокрылая машина, несколько раз качнувшись, отрывается от земли.

Вздымаемая мощными лопастями, по вертолетной площадке поплыла мелкая поземка, и за стеклом кабины на какое-то время стало бело; от внезапного ветра качнулись елочки, росшие по краям площадки.

Унылый белоснежный пейзаж, темные строения, едва подкрашенные тускло-желтым электричеством, черные силуэты трех оставшихся на земле «вертушек» как-то нервно задергались под стеклянным носом и стали медленно-медленно уменьшаться, отдаляясь…

* * *

То ли принцип управления этого совсекретного вертолета не очень сильно отличался от принципа управления «Ми-8», то ли Чалый в свое время и впрямь был образцовым учеником вечно пьяного офицера-вертолетчика в той части, где когда-то служил, то ли импровизированному пилоту так сильно помогла какая-то техническая инструкция, которую он нашел тут же, в кабине, — но Ка-0012-"Б" все-таки взлетел. Правда, как-то очень неуверенно, неуклюже, тяжело и неровно: надсадно ревели двигатели, стрелки и индикаторы приборов и датчиков то и дело зашкаливало, но вертолет медленно и неотвратимо шел вверх.

Поднявшись метров на двадцать, винтокрылая машина зависла в морозном воздухе: татуированный пилот никак не мог определить, как же управлять горизонтальными рулями, как переключить двигатель для дальнейшего полета, как регулировать тягу.

А Малина тем временем, воровато оглянувшись по сторонам, будто бы тут, в кабине, мог быть еще кто-нибудь, принялся забивать анашой "беломорину"…

— Эй, че ты там делаешь? Забалдел и кончил? Так еще рано! — Спереди, из кабины пилота, послышался дикий, захлебывающийся хохот. — Как только мы с тобой в Америку прилетим, в Голливуд, там на саму Мерилин Монро кончать будешь! — блеснул блатной глубинными знаниями американской кинематографии. — Я буду ее трахать, трахать, а ты смотреть и кончать. Ха-ха-ха!.. — залился Иннокентий воистину сатанинским смехом.