Закон Талиона

В барачных университетах Мартын хорошо усвоил одно незыблемое правило: знать свой шесток, не влезать туда, где можно обломать зубы, а то и потерять голову, поэтому до времени благополучно избегал конфликтов, как с ментами, так и с серьёзными людьми, способными вбить его в землю. С полгода назад он похоронил мать. И хотя, пока она была жива, все воспоминания его детства сливались в однообразный, мутный кошмар, над гробом, по необъяснимой прихоти памяти, в мозгу всплывали картины, когда в редкие моменты просветления, она падала перед маленьким Сашей на колени, целовала покрытые цыпками ручонки, плакала, умоляла простить. Именно над гробом, вглядываясь в неживое, трудно узнаваемое лицо, он ощутил внезапную, острую душевную боль, поняв, что остался совсем один в этом мире. Потом и эта рана затянулась, но сохранился, незаметный, до поры не болезненный рубец.

Мартын, скрипнув зубами, поднял глаза и встретился взглядом с молодым "Есени-ным".

— Братва, — скомандовал он, — канайте без меня, кое-что перетереть надо. Ждите у Лунохода.

"Есенин" под взглядом Мартына сник, скукожился.

— Сань, я же не знал, что так…

Мартынов по-волчьи оскалился.

— Шпиц, ты меня подставил. С тебя откат.

— Поляна за мной, — облечено выдохнул "Есенин".

…Поддатые мужики из СОТОФ растянутой цепочкой — один матёрый впереди; следом джентльмен в кремовом на пару с глыбистым дядей; позади ещё двое матёрых — прошли по улице, свернули за угол и приблизились к стоявшему под парами, отливающему полирован-ным серебром внедорожнику "Лексус". Здесь "кремовый" и "спаситель" попрощались с остальными, похлопали по рукам и, открыв дверцы авто с обеих сторон, загрузились на рос-кошное заднее сиденье. Поджидавший их за рулём широкоплечий водитель в тёмном кос-тюме, повернул голову, заулыбался, подмигнул.

— Здравствуйте, Вячеслав Владимирович. Шикарно выглядите. Особенно тельник, — не-смотря на явную подначку, в голосе парня звучало неподдельное уважение.

Джентльмен хохотнул.

— Дядя Слава у нас конспиратор.

— Не учи отца…, - рокотнул глыбистый.

— Куда теперь? — Спросил водитель.

Джентльмен и депутат задумчиво перебрал пальцами на набалдашнике трости.

— Здесь, вроде, все вопросы решены. Поехали, Саша, в Екатеринбург…э-э, прямо в Кольцово.

Серебристый корабль мигнул левым поворотником, съехал с бордюра и, беззвучно от-чалив, отправился в плавание по асфальтовым рекам.

Джентльмен покосился на соседа.

— Я с тебя стреляюсь, дядя Слава! Если б я тебя не знал, назвал бы твоё вмешательство в уличную разборку донкихотством. Может, объяснишь? Э?

— Витя, — и это депутату ГД! — Витя, ты правильно ставишь вопрос. Те двое меня заин-тересовали. Урка этот — очень и очень испорченный малый; жизнью, хоть и молокосос ещё — битый-перебитый, но в нём, глубоко, сидит человек — наш человек. Я его достану. И маль-чишка тоже…, ну, молод ещё. Пусть мужает.

— Ага, я так и понял, — кивнул хромой депутат, устраивая ногу поудобнее.

Настала очередь здоровяка покоситься на приятеля. Хитро так.

— Я понял, что ты понял. Не зря же ты ему свою визитку презентовал.

— С кем поведёшься…, - притворно вздохнул депутат, генерал и сопредседатель в од-ном лице.

Перегнувшись через спинку сиденья, он сунул руку в багажный отсек.

— Тут костюм для тебя, и всё, что к нему прилагается. Туфли тоже найдём. — Он выта-щил шуршащий, большой — метр на метр — плоский пакет. — Переодевайся. Не полезешь же ты в бизнес-класс в своей почётной, но, в данном случае, неуместной форме.

— Не полезу, — согласился Вячеслав Владимирович и первым делом сбросил стоптан-ные, коричневые туфли.

Любовь или сумасшествие?

2004 год, июнь.

Сергей вставил ключ в замочную скважину и, ещё не открыв дверь, понял, что дома не всё ладно. Похоже, батя опять наступил на стакан.

Когда папик уходил в запой, в доме становилось плохо. По нему витал призрак беды. Да нет, какой там нафиг призрак, ведь призрак — нечто эфемерное, бестелесное, надчувст-венное, а тут… Воздух будто насыщался самой, что ни на есть вещественной, тяжёлой суб-станцией, и уютное, светлое жильё оборачивалось мрачным погребом, черной дырой. В та-кие дни Сергею не хотелось возвращаться в квартиру. Атмосфера ощутимо давила на мозг, всё валилось из рук. Такого отца он не любил и стеснялся, выискивал предлоги, чтобы при-ятели не напросились в гости и не увидели невменяемого папика. Слинять бы куда. Если б не мама…

Так и есть, узнаваемый алкогольный выхлоп бил из коридорчика, ведущего на кухню. Сергей испытал что-то вроде шока из-за резкого перехода от мечтательного возбуждения к горьким реалиям. Захотелось не кому-то персонально, а просто кому-нибудь дать в морду. Или подпрыгнуть и шарахнуть кулаком по люстре. Он с силой сжал зубы.

Мама сидела на диване в гостиной, держа в руках пульт-лентяйку; невидящие глаза устремлены на красочно подмигивающий экран телевизора, где мельтешило обаятельное лицо сыщицы Дарьи, помогающей хорошим, но упёртым ментам расследовать очередное преступление.

Серёга подсел к матери, обняв за плечи.

— Что, батёк сорвался?