Закон трех отрицаний

Два часа оказались потраченными впустую, ведь это только кажется, что дел на пять минут: пришел, задал два вопроса и ушел. Волкова пока даже не подозреваемая, она всего лишь свидетель, и в отношении ее ни в коем случае нельзя действовать топорно, иначе, во-первых, всех вокруг перепугаешь, тень на плетень наведешь, а потом окажется, что человек чист, аки младенец, во-вторых же, этот свидетель немедленно узнает, чем конкретно интересуются сыщики и что именно предпринимают для удовлетворения своего любопытства. Поэтому для всех, с кем предстояло побеседовать, нужно придумать красивую легенду, в подтверждение которой приходится задавать сотни других вопросов.

* * *

Любовь Григорьевна Кабалкина смотрела на Зарубина несчастными глазами, в которых стояли слезы.

– Не надо с отчеством, называйте меня просто Любой, мы с вами, наверное, ровесники, – тихонько сказала она Сергею. – Мне мама уже звонила. У Аниты какие-то неприятности?

– Нет, ни в коем случае, – поспешил успокоить ее Зарубин. – Просто идет следствие по серьезному преступлению, и нужно уточнить все показания, которые фигурируют в деле. Речь идет об убийстве актрисы Юлии Халиповой. Может, слышали?

– Да, по телевизору, – кивнула Люба. – Анита была с ней знакома.

– Ваша сестра что-нибудь рассказывала о Халиповой?

– Мало что, Анита вообще сплетничать не любит.

Она внезапно всхлипнула, быстро вытерла слезы зажатым в кулачке платком и отвернулась:

– Извините.

Чего это она? Вроде Сергей ничего такого ей не сказал, да и разговаривают они об убийстве совершенно постороннего человека.

– Так что она рассказывала о Халиповой? – настойчиво повторил Сергей свой вопрос.

– Что она взбалмошная и безответственная.

– И все?

– Ну, еще… что она любовница самого Островского.

– А еще что?

– Больше ничего, честное слово. Анита знаете какая? Она свои дела ни с кем не обсуждает, но и чужие кости за спиной не перемывает.

– А с Островским у нее хорошие отношения?

– Нормальные. Простите, вы не могли бы побыстрее переходить к сути? Мне нужно детей от мамы забирать, им скоро спать ложиться.

О, плакать перестала, зато занервничала. У вас, Любовь Григорьевна, тоже свои скелеты в шкафах пылятся? Впрочем, кажется, если в шкафах, то не пылятся… А что они там делают? Сохнут? Ладно, пока будем делать вид, что ничего не происходит.

– Так я уже вплотную к сути-то подошел. Ваша сестра говорила вам, что у Островского в прошлую субботу было шестидесятипятилетие?

– Говорила, конечно.

– Она собиралась пойти на банкет?

– Понимаете, ее с Антоном пригласили как раз на воскресенье, а в воскресенье день рождения нашей бабушки. И Анита не смогла пойти к Островскому. А Антон без нее вообще никуда не ходит.

– То есть бабушка для Аниты Станиславовны важнее, чем режиссер Островский, – одобрительно подвел итог Зарубин. – Это очень хорошо ее характеризует. В наше время, знаете ли, редко кто так любит своих бабушек. Ну а как насчет понедельника? Там же еще было чествование в Доме кино, и тоже с банкетом.

– Анита как раз и собиралась в понедельник идти, она мне в воскресенье говорила.

– Так почему же не пошла? – невинно спросил Зарубин.

Запел мобильник, лежащий на столе перед Любой. Та моментально схватила его, открыла крышку:

– Да!

И сразу лицо ее изменилось, будто на глазах завяло. Точно, она ждет чьего-то звонка, а звонят все не те. Оттого и нервничает. И хочет разговор с сыщиком побыстрее закончить и спровадить милиционера, чтобы он не слышал, о чем пойдет речь, когда долгожданный звонок все-таки поступит. Секреты у вас, Любовь Григорьевна… Ну да ладно, не его дело.

– Простите, – она закрыла телефон и положила аппарат на стол. – О чем вы спрашивали?

– О том, почему Анита Станиславовна не пошла в Дом кино, если уж собиралась, – вяло ответил Зарубин.

Неожиданности не получилось, он задал вопрос, а у Кабалкиной было время обдумать ответ, телефонный звонок поступил так не вовремя!

– А разве она не пошла?

Ему показалось, что удивление Кабалкиной было не наигранным.

– Да вот сам не знаю, – Сергей развел руками. – Ваша сестра говорит, что в Дом кино не ходила, а некоторые люди, которые там были, утверждают, что видели ее в понедельник на чествовании Островского. Вот и разбираемся теперь.

– Господи, почему же она не пошла? – озадаченно произнесла Люба. – Ведь она так хотела… Она собиралась, это точно. Вы не знаете, почему она не пошла?

– Люба, вы же сами только что сказали, что ваша сестра свои дела ни с кем не обсуждает. И я не исключение. Анита Станиславовна просто сказала, что в понедельник в Доме кино не была, а почему – не объяснила.

– Даже вам? Вы же милиция, вы ведь не просто так спрашиваете, не из любопытства. Вам-то она должна была сказать.

– Ну извините, – улыбнулся Сергей, – не оправдал надежд. Меня госпожа Волкова не сочла достойным. Так я вот думаю, может, она все-таки ходила в Дом кино, раз уж так хотела. Ведь есть же люди, которые утверждают, что видели ее там. Я, признаться, думал, что они или ошибаются, что-то путают, или лгут. Но, может быть, Анита Станиславовна почему-то хочет скрыть, что она там была? А, Люба? Как вы думаете?