Закон трех отрицаний

Похоже, Геннадий Аничков был не совсем безнадежен, потому что сказанное усвоил. Когда назавтра Селуянов явился, как и обещал, к пяти часам, молодой человек был при костюме с галстуком, выбрит и даже чем-то благоухал. Коля подозревал, что это были духи его тетушки, потому как вряд ли этот оболтус имел собственную туалетную воду.

– Молодец, – похвалил его Николай. – Слова выучил?

– Вроде…

– Давай проверим.

Прорепетировали несколько раз, получилось, по мнению Селуянова, очень даже неплохо.

– Ну, Гена, поехали благословясь. Ты куртку-то не надевай, она у тебя позорная, в такой в гостиницу не пустят, – остановил его Николай, когда Гена попытался напялить поверх костюма то, в чем он сидел в пивнушке.

– А как же? Холодно ведь, – растерялся Аничков.

– Ничего, потерпишь. В машине тепло.

Дорога до «Славянской» по московским вечерним пробкам заняла много времени, и на праздник, начало которого было объявлено на шесть вечера, Селуянов со своим спутником прибыли только к семи. Народу к этому времени набралось уже достаточно, чтобы можно было легко затеряться в толпе. Теперь нужно было отыскать Любовь Григорьевну Кабалкину и улучить удобный момент. Кабалкину Коля видел один раз, и то издалека, попросил Сережку Зарубина показать ему фигурантку. Серега привез Селуянова вечером к дому, где жили родители Кабалкиной, и они терпеливо ждали, сидя в машине, пока Любовь Григорьевна выйдет, держа за руки сыновей.

– А выпить когда можно? – Гена нетерпеливо дергал Селуянова за рукав.

– Уже можно, – разрешил Коля. – Только немного, мы еще дело не сделали. Вот сделаем – тогда можешь пить сколько хочешь.

– А жрачку можно брать?

Глаза парня горели огнем голода, возбуждения и любопытства.

– Бери, бери, только без свинства.

Минут через тридцать Коля увидел Кабалкину. Она выходила из зала в холл. Сыщик, схватив Аничкова за руку, дернул следом, но на пороге остановился: Кабалкина разговаривала с каким-то коренастым, внушительного вида хмурым мужиком. Нет, так не пойдет, для осуществления задуманного нужно, чтобы дамочка была совсем одна, ни с кем не разговаривала и ни на что не отвлекалась, иначе выстрел может оказаться холостым. Коле обязательно нужно было, чтобы она услышала то, что должна была услышать.

– Это мы ее, что ли, пасем? – с азартом новообращенного детектива прошептал Аничков.

– Ага, ее.

– А она ничего, аппетитненькая. Это она тетку грохнула, да?

– Ты бы заткнулся, – вполне доброжелательно посоветовал Селуянов. – Пойди возьми пару бутербродов, на мою долю тоже.

Как назло, стоило Геннадию отойти к буфету, как Кабалкина осталась одна, ее кавалер, или кем там он ей приходится, отправился за напитками. Черт, вот жалость-то! Такой момент упущен. Ладно, будем ждать следующего.

Кабалкина в сопровождении мужика вернулась в зал, потом громко заиграла музыка, и парочка стала пробираться в дальний угол, где потише. Они встали за столик, поставили стаканы, о чем-то заговорили.

– Смотри, Гена, – тихонько проговорил Селуянов, – они встали за столик, значит, скорее всего, будут есть. Если все по правилам, то мужчина пойдет за едой, а женщина останется караулить столик, потому что если они отойдут оба, то столик через пять секунд займут. Давай-ка, дружочек, готовность номер один – и ловим момент.

Николай рассчитал правильно. Очень скоро мужчина направился в сторону буфета, а Кабалкина отпила еще немного из своего стакана и достала из сумочки сигареты и зажигалку.

– Вперед, – скомандовал Селуянов, подталкивая Гену в спину.

Они встали за спиной у Кабалкиной, но так, чтобы она имела возможность, слегка повернув голову или даже просто скосив глаза, увидеть лицо Аничкова.

– Не скучно тебе здесь, Гена? – задал вопрос Селуянов и подмигнул.

– Да ну, рожи все знакомые, – брюзгливо, как и просил Николай, затянул свою партию Аничков. – Я каждого второго у тети Гали видел, всем двери открывал.

– Так уж и каждого второго?

– Ну, не второго, так пятого. Не верите? У меня зрительная память знаете какая? Кого раз увижу – до смерти не забуду. Вообще-то тетя Галя, покойница, меня стеснялась, клиентам не больно-то показывала, даже когда я дома был. Но мне-то любопытно, она с ними в комнате разговаривает, а я в замочную скважину подглядываю.

– Нехорошо, Гена, – укоризненно произнес Николай. – Зачем же подглядывать?

– А ну, какая разница-то, хорошо – нехорошо. Вон тетя Галя, покойница, всю жизнь как праведница прожила, только то, что хорошо, делала, а толку? Убили, сволочи, не пожалели, не посмотрели, что праведница. Ножом пырнули и в грязи под дождем бросили. А она так хотела на этот праздник прийти! Только и разговоров было… Даже костюм новый купила…

Гена, в соответствии со сценарием, захлюпал носом и достал из кармана платок. Платок был чистым, потому как принадлежал Селуянову, своего у парня не оказалось, это еще дома обнаружилось.

Кабалкина бросила в пепельницу недокуренную сигарету, метнула на стоящих за спиной мужчин быстрый взгляд, полезла в сумку и достала мобильник.

– Алло! Я слушаю!