Закон трех отрицаний

– Примерно часа в три – в половине четвертого.

– Вы ей позвонили или она вам?

– Я позвонил ей в мастерскую, она сказала, что работает и что у нее все в порядке.

– А что-то могло быть не в порядке?

– Послушайте, не цепляйтесь к словам! Это обычный разговор, когда один человек спрашивает, как дела, а другой отвечает, что все нормально, все в порядке. Обычный разговор, понимаете?

– Понимаю, понимаю. Лариса Сергеевна не сказала вам, когда собирается вернуться домой?

– Нет, не сказала. Когда она усиленно работает, такой вопрос не имеет смысла. Она не чувствует времени. Поэтому я не забеспокоился, когда она не пришла домой ночевать. Я был уверен, что она спит в мастерской.

– Вы в тот день больше ей не звонили?

Вопрос Риттеру не понравился, хотя был, на взгляд Короткова, абсолютно невинным. Во всяком случае, пауза, которую взял муж потерпевшей, совсем крохотная пауза, от Юры не укрылась.

– Нет, не звонил. Лариса не любит… не любила, когда ее отрывают от работы.

– Хорошо. Когда вы начали беспокоиться?

– Вчера. В среду вечером, – зачем-то уточнил Риттер, сосредоточенно разглядывая безупречно ухоженные руки, с широкими ладонями и корявыми короткими пальцами.

– Почему? Вы же были уверены, что ваша жена работает. Или нет?

– Она продолжала не отвечать на звонки и сама ни разу не позвонила ни мне, ни моей матери. Это на нее не похоже. Тогда я решил поехать в мастерскую и посмотреть, все ли в порядке. Может быть, телефон не работает.

– Валерий Станиславович, я прошу вас отнестись к моим вопросам более серьезно. Я ведь не развлекаюсь тут с вами, мне нужно преступление раскрывать.

– Я не понимаю вас, Юрий Викторович…

– Вы очень хорошо все понимаете. Лариса Сергеевна часто не приходила домой ночевать?

– Ну… случалось.

– С какой периодичностью? Раз в неделю, два раза или, может быть, раз в месяц?

– По-разному.

– Бывало так, что она не приходила ночевать по нескольку дней подряд?

– Да, такое бывало.

– И вы никогда не беспокоились?

– Она всегда звонила и предупреждала.

– Вы точно знаете, что в этих случаях она ночевала именно в мастерской, а не где-то в другом месте?

– Я точно знаю.

– Откуда? Валерий Станиславович, не заставляйте меня вытягивать из вас каждое слово клещами. Пожалуйста, я прошу вас, расскажите мне о вашей жене сами. Все, что знаете. Откуда вы знаете, что Лариса Сергеевна ночевала именно в мастерской, если не дома?

– Я ей звонил. И приезжал несколько раз.

– То есть вы ее проверяли?

– Можете назвать это так, если угодно.

– Почему? Вы ей не доверяли? У вас были основания для ревности? Валерий Станиславович, я понимаю ваше состояние, у вас горе, вы хотите поскорее вернуться домой и никого из нас не видеть. Но если вы не будете сами рассказывать, мне придется задавать свои вопросы до бесконечности. Все равно я вас не отпущу, пока не узнаю все, что мне нужно.

– У меня не было оснований для ревности. Но если бы вы знали Ларису, вы бы меня поняли. Она была совершенным ребенком, не приспособленным к жизни, глупеньким, доверчивым и легкомысленным. В известном смысле я относился к ней не как муж, а как отец. Родители не проверяют своих детей, они только стремятся убедиться, что с ними все в порядке. Я понятно объяснил?

– Вполне, спасибо.

Черт возьми, этот бизнесмен в смокинге собирается когда-нибудь признаться, что его жена была наркоманкой, или так и будет строить из нее святую? Спасибо Сережке Зарубину, он не забыл случайно оброненной фразы Любы Кабалкиной и успел предупредить Короткова, что Валерий Риттер тщательно скрывает грешок своей любимой супруги. Уже восемь утра, Коротков не спал всю ночь, в глазах у него песок, в ушах звон, в голове примерно то же самое, что остается на тротуарах после бурного народного гулянья. Но ведь и Риттер не спал, сначала его терзали окружные сыщики, потом он вместе с Коротковым приехал на Петровку. Отпускать его домой было пока нельзя, муж, обнаруживший тело жены и вызвавший милицию, – первый кандидат в подозреваемые. Почему он продолжает молчать о наркотиках? Ведь это хорошая версия: убил кто-то из случайных знакомых, которых у наркоманов обычно бывает предостаточно. Если Риттер убил свою жену, то о наркотиках должен был сказать в первую очередь, чтобы отвести от себя подозрения.

А он не говорит. Не потому ли, что убил действительно он и именно из-за этих самых наркотиков? Сколько таких случаев прошло через руки оперативников, когда потерявшие надежду и терпение жены убивали своих мужей-наркоманов, потому что никаких сил, ни физических, ни душевных, уже не оставалось…

Ну и кто же из них устанет и сломается первым? Коротков, которому надоест притворяться, будто он ничего не знает, или Риттер, который поймет, что скрывать больше нельзя?

– Кого из друзей жены вы можете назвать?

– Никого.

– Так не бывает, – возразил Коротков.

– Бывает. У Лары было много подружек, она с ними без конца разговаривала по телефону, встречалась, они приходили к ней в мастерскую. Но я с ними не знаком. Это люди не моего круга.

– Даже так?